ничем ручки начали творить непотребство даже раньше, чем староста селения поднял первую чарку с шибающим в нос самогоном в честь победителя Морхульта. Так что Тристан не узнал, насколько поздно отошли ко сну этой ночью вельды; ну и Артемида вместе с ними.
Бранжьена буквально бегом утащила его в хижину, и там, в темноте, набросилась на него яростней, чем дикарь. Одолженная Изольдой рубаха тоже превратилась в лохмотья; штаны Геракл едва успел стащить сам. А девушка уже смутно белела в темноте обнаженным телом. Если бы не тысячелетний опыт Геракла, их общее с Тристаном тело так и осталось бы в этом жилище, испепеленное женской страстью. Но герой, мужественно переждав первый натиск неистовой красавицы, взял в руки… сначала ее полные груди, вызвав громкий стон, потом все остальное, и унес Бранжьену в страну, куда можно попасть только вдвоем, помогая друг другу руками, ногами, всем, чем угодно – так, чтобы уже непонятно было, какие части тела жадно ласкают благодарные партнеры. Уже под утро Геракл, уставший, как никогда раньше в этой жизни, с трудом натянул на себя остатки одежды, вышел на улицу, и сел на покосившуюся лавочку. Покопавшись в памяти, он нашел подходящий анекдот:
А давайте и правда беречь мужчин! Их же меньше! На всех может не хватить… Давайте относиться к ним гуманнее! Поймали вечером – отпустите… утром!
Рядом недоуменно прислушивался к словам незнакомого языка староста селения.
– Не знаю, что за странные слова говоришь ты, благородный господин, – негромко засмеялся он, – но на Бранжьену твое заклинание вряд ли подействует. В своей страсти она ненасытна; а уж если ей понравился парень… Судя по тому, что ты вышел, хоть и с трудом, а она по-прежнему спит, теперь тебе от нее не избавиться, господин Тристан. Единственный выход – немедленное бегство!
На высокое крыльцо выскочила чаровница, обмотавшая вокруг стана платье. Увидев Тристана, блаженно щурящегося на утреннее солнышко, она облегченно вздохнула и рухнула рядом, потянувшись так широко и заразительно, что платье практически полностью сползло на скамью, и дальше – на травку; а староста замер рядом с открытым от изумления ртом. Геракл представил себе, что вот так же с вожделением и некоторым испугом на девушку смотрит король Марк, и…
В-общем, вместе с шестеркой гребцов в дальнейшее плаванье отправились, кроме богини с полубогом, еще и конь Тристана и новая служанка королевской невесты – Бранжьена. Сам герой почти целый день проспал на палубе; лишь однажды, когда лодка пристала к берегу на поздний обед, проснулся от нежного прикосновения девичьей ладошки. Во сне Тристан в очередной раз переживал ночное приключение, поэтому открыл глаза со вздохом на губах: «Бранжьена!», – и тут же попытался вскочить, увидев перед собой смеющуюся богиню. С Артемидой он поделился своими планами еще на берегу, и потому совсем не удивился, когда она показала взглядом на штаны Геракла, едва не лопающиеся от напора плоти.
