style="font-size:15px;"> Лишив неприятеля средств к пополнению провианта: иными словами, заставив местных пожечь урожай, раз прятать не хотят – корпус двинулся на Велиж. Там, по старым, еще штабным, сведениям, стояли два французских батальона, которые следовало захватить врасплох.
Регулярный драгунский полк пошел в лоб, прямо на ворота. А казачий авангард Бенкендорфа жахнул по окраине. Солнце еще не поднялось. Форма, и при свете-то многих вводившая в заблуждение, теперь казалась только французской. В какой-то момент Шурка, вскинув саблю, готовился отмахнуть.
– Ополоумел, да?
Серж отбил уже пошедший вниз клинок друга.
Свои своя не познаша!
При этом французы осыпали нападавших пулями из окон, и ретирада из Велижа потребовала от господ командиров кое-какого искусства.
Знатное дело! Нечего сказать.
Впрочем, случалось и смешное.
Под Дорогобужем, при свальном, кромешном отступлении застряли артиллеристы. Летучий корпус еще не окончательно разделился с армией. Авангард двигался по бровке дороги, стараясь не преграждать путь орудийным упряжкам. На передке одной из пушек сидел раненный в руку капитан и, нянча раздробленную кисть, для порядка поругивал то один, то другой расчет, проходивший мимо.
Увидев командира авангарда, он неожиданно оживился и замахал кивером с помпоном.
– Дорогой ты мой, – обратился артиллерист к Бенкендорфу. – Забери у меня бабу.
Шурка опешил. Нашел время и место! Конечно, у многих есть… Но самому же следовало позаботиться!
– Где ей в отступлении? – продолжал капитан, нимало не смущаясь. – Служит у меня уже год. И какая наводчица! Шарахнуло ее малость. Не контузило. Ни-ни. Просто шлепнуло воздухом. Ну куда я ее?
– Ты чё, с глузду съехал? – осведомился подскакавший Серж. – Какая баба? Хоть красивая?
– Ни-ни, – повторил артиллерист. – Но наводчица…
– На хер мне наводчица? – рявкнул Бенкендорф.
Но все же было интересно. Где он ее взял-то?
– Да с рекрутами и пришла! – раненый чуть не заливался слезами. – Ее, вишь ты, священник спьяну Василием окрестил, вместо Василисы. Так и записали.
– И что? – случай был прелюбопытный.
– Как что? Набор. Никто за нее в рекруты не пошел. Деревня жлобов! Недотыки чертовы!
– Не ругайтесь, – попросил Шурка, секунду назад сорвавшийся сам[20].
– Да я от боли, – извинился капитан. – Ну, возьмите. Сделайте божеское дело.
– Куда ее? – Бенкендорф развел руками. – Мы в рейде. А если казачки шалить вздумают?
– Да она любого казачка уложит, – артиллерист указал на телегу с орудийными ящиками, где, скрючившись и зажав уши руками, сидела девка лет двадцати, одетая по всей форме. – Орясина. И какая наводчица! Ей-богу, жалко.
– Жанна д’Арк! –
В те времена слово «хер» не считалось матерным, происходя от соответствующей буквы алфавита. А слово «черт» – напротив, воспринималось как весьма крепкое.
