виды и лёгкий морозец румянил щёки». Морозец тогда был ниже тридцати градусов. На замечание, высказанное ему ребятами по поводу «лёгкого морозца», напустил на себя важный вид и отшутился, что это, мол, в литературе называется художественным вымыслом и не более того.
– Я, товарищ подполковник, – вытянулся Евгений.
– Ты что же честь не отдаёшь старшему по званию? – уже более мягко проговорил офицер.
– Задумался, товарищ подполковник, – улыбнулся Женя.
– Химию что ли сдал на отлично? – улыбнулся и Долгий.
– Так точно. Почти.
– Молодец, но про воинское приветствие не забывай.
– Извините, товарищ подполковник, – Женя приложил руку к фуражке.
Подполковник Долгий в ответ поднёс правую руку к виску и, ещё раз улыбнувшись, пошёл дальше по коридору.
За то время пока Женя разговаривал с преподавателем тактики, ребята успели разобрать стулья возле кабинета химии и дружно отдали честь проходившему мимо них офицеру.
Евгений вернулся к классу, и они уже все вместе вернули стулья на место. Настала очередь Жени помогать попавшим в беду товарищам. Кончилось всё удачно, во взводе не было ни одного не сдавшего.
После краткого подведения итогов Тулин скомандовал:
– Взвод, встать! Смирно! Выходи строиться у входа в учебный корпус!
Все потянулись на выход.
Женя вышел из класса. Он с задумчивым видом вновь подошёл к окну, где стоял до этого и, хотел было опять погрузиться в воспоминания. Задержался он буквально на минуту. На этот раз от мыслей его оторвал сосед по спальному расположению Володя Каширин. Шустрый худощавый паренёк. Большой выдумщик по не уставному украшению военной формы. Он мог ловко ушить галифе. Погладить хромовые сапоги – «хромочи», которые курсанты иногда носили вместо тяжёлых яловых и, отполировать их так, чтобы они выглядели, как шитые на заказ. Мог с особым шиком пришить погоны со вставками. Подшить с проволочкой белый подворотничок, чтобы тот ровно лежал по краю воротника, навести стрелку на спине гимнастёрки и на рукавах, ушить козырёк у фуражки. Много чего ещё умел сотворить с повседневной формой одежды Володя. За все свои ухищрения он не раз делил службу во внутреннем наряде с Валерой Калиниченко.
– Меня «замок» послал! Есть еще, кто здесь?! – спросил он и, не дождавшись ответа, уже совсем тихо добавил. – Выходи строиться, – развернулся и побежал обратно к выходу. —
Женя заспешил следом за ним. Через несколько секунд он уже стоял в строю, по ходу движения продолжая предаваться воспоминаниям.
Городок так полюбившийся Жене стоял почти на самой границе, что проходила по фарватеру полноводного Амура. До неё было всего метров четыреста. В увольнение они выбирались на набережную,
