сердце человека вмещает изначально.
Или ему так лишь казалось? Из-за того, что он смотрел на все со стороны, не являясь членом той или иной семьи? Из-за того, что любому человеку свое всегда ближе? Конечно, он ни в чем не был уверен.
Мать забрала у него пустую тарелку.
– Мам, положи кашу сюда.
– Тут же суп был.
– Ну и что? Зачем мыть лишнюю тарелку?
– Ничего, помою, – она поставила перед ним гречку с двумя сосисками в другой тарелке.
Андрей с аппетитом продолжил еду. Все-таки лучше всего – дома.
Матери ничего уже не надо было делать, и она встала у окна, поглядывая то на сына, то на улицу.
Под окном кухни рос клен. На другой стороне улицы виднелись частные одноэтажные дома и детский сад. За детсадом, посреди соседнего квартала, находилась Средняя школа № 2. Сейчас она видна, но позже, когда на деревьях появится листва, ее здание будет лишь смутно угадываться.
Прежде чем мать заговорила, Андрей почувствовал, что она хочет что-то сказать. Даже интуитивно угадал тему. Все-таки эта женщина – его мать, и он ее достаточно изучил.
– Андрей, ты сейчас с кем-нибудь встречаешься? – она смотрела строго в окно.
– Нет, – он покачал головой, продолжая жевать.
– Надо уже подумывать, что пора семью заводить.
Он слегка нахмурился. Опять!
– Я подумываю. Подумываю.
Она глянула на него.
– Я серьезно. Тебе уже двадцать семь.
– Мама, мне двадцать шесть. Двадцать семь еще будет. Аж через четыре месяца.
– Все равно, – она сложила руки на груди, что означало: начинается основательная и долгая беседа. – Двадцать шесть или двадцать семь. Твои друзья уже по двое детей имеют.
– Мама! – он поперхнулся, закашлялся.
– Прожуй сначала, потом говори.
– Конечно, а ты мне даешь спокойно поесть?
– Я тебе советую. Мать плохого не пожелает.
– Мама, я ж не ребенок. Я уже взрослый, пойми. Сам все знаю.
– Вот именно. Жениться пора.
– Блин! Пора, пора. Мне что, завтра на пенсию? На Западе в моем возрасте мало кто женат. Даже женщины многие не замужем.
– То на Западе, а то – у нас.
Он хотел прикрикнуть на нее, но сдержался. Смысла никакого, зато возможна ссора. Причем нешуточная. Сколько раз он корил себя, что повышает на нее голос, повышает даже в тех случаях, когда она явно не права. Все-таки она его мать. И сейчас он криками ничего не добьется. Она останется при своем мнении. Не разумнее ли промолчать? Сделать вид, что он с ней согласен? В этом случае она хотя бы быстрее покончит с этой темой.
Мать, довольная его молчанием, восприняла это, как признание ее правоты, и продолжила:
– Тебе бы легче было. Я ж не вечная, мало ли что случится. Кто о тебе позаботится?
Здесь
