решительно и бесповоротно. Взбрыкивала задними ногами в воздухе и уносилась прочь, в другой угол загородки. Матушка бежала следом, держа в одной руке ломоть хлеба, а в другой накрытый марлей подойник. Коровка грозно наклоняла рогастую голову и матушка поспешно ретировалась, не дожидаясь исполнения угрозы. Андреич посмотрел на эти танцульки, качая седой головой, и сказал, почесав затылок:
– Видать, Настю придется приглашать…Иначе, молоко перегорит.
Мне, конечно, было не совсем понятно, при чем тут коровья упертость, какая-то Настя, молоко, которое может перегореть и как это все, вообще, взаимосвязано. Андреич завел мотоцикл, открыл калитку и укатил, подняв по улице клубы пыли. А я попытался выяснить у своей матушки, что за напасть случилась с нашей коровенкой и каким образом в этой беде может помочь Настя. И кто она такая. Ответ меня озадачил. Оказалось, что виноватой в таком поведении коровы признается баба Саня, живущая от нас наискосок, в небольшой, беленой известью, хатенке. Глаз у бабы Сани был очень нехорошим. И стоило ей положить его, неважно, на животное или человека, как тут же с ними случались неприятности. Ругаться с ней, никто не смел. Себе дороже оборачивалось. А сегодня, когда матушка встречала корову из стада, баба Саня, как назло, торчала за своей калиткой и похвалила в голос наше животное, нагулявшее полное вымя молока. И этого, якобы, оказалось вполне достаточно, чтобы корова отказалась отдать молоко. А Настя – Андреича родная сестра. Верующая и девственница. И только она может снять этот сглаз…
Ну-у… Как кто…
А я, на тот момент, выслушал изложенную версию с нескрываемой иронией. Баба Саня… Нехороший глаз…Да знаю я эту бабу Саню. Давно знаю. Бабка, как бабка… Дед у неё полуслепой и полупьяный. Что там за вред от неё может быть? Понапридумывают всякую ерунду и сами, что характерно, в неё верят. Девственница Настя, снимающая наговоры… Какие наговоры? Пережиток, короче…Несерьезно всё это…
Настя оказалась небольшой, сухонькой старушкой, приятной и улыбчивой. Андреич привез её в мотоциклетной коляске, из которой она живенько вылезла, оправляя на себе старенькую, плюшевую душегрейку. С собой баба Настя, не мог же я её называть Настей, привезла книжку и баночку с водой. Приветливо улыбнувшись, она внимательно оглядела мою персону сверху донизу, и печально покачала головой. Я этому жесту не придал никакого значения.
– Ну, показывайте виновницу переполоху… – Баба Настя поправила на голове беленький платочек – Будем лечить.
Она спокойно зашла в загородку и безбоязненно похлопала коровку по лоснящемуся боку. Последняя не пошевелилась. Баба Настя поставила баночку на стул, сняла крышку и достала из кармана помазок для бритья. Обмакнув его в баночку с водой, побрызгала ею на корову. Тихим голосом, мне едва было слышно, она читала какую-то молитву, обходя коровку по кругу и окропляя её водой. Я с интересом наблюдал за впервые виденным мною
