полагая устранить проблему в короткие сроки. А чтобы подстраховаться, хоть немного, от нашего всегдашнего «авось», строения эти сделали от земли на максимальную высоту, увеличив тем самым, полезный объем сооружения. Не учли, как водится, самой, что ни на есть, малости.
Морозов.
Все твердые отходы человеческой жизнедеятельности замерзали еще на лету, не собираясь, естественно, равномерно распределяться по полезному объему ватерклозета. Получалась своеобразная пирамида из экскрементов, быстренько выпершая наружу из толчка. Двери в заведение перестали закрываться и, вскоре, сама надобность в них отпала. Представьте себе дощатый туалет с открытыми дверями и смерзшейся горой из некоего материала, в котором поутру вырубались ступени. К каждому такому заведению стояла очередь из сотни, полторы страждущих людей, счастливчик вскарабкивался по ступеням под потолок туалета, раскорячивался там и делал свое дело. Затем, при попытке спрятать сокровенное обратно в одежду, терял остойчивость и скатывался, на голом заду по ступенькам, под оглушительный хохот толпы. Катание с горок – национальная русская забава, едри её в корень. Стоит добавить, что у каждого общежития, примыкая к одной из стенок, выросла, до крыши, горка желто-зеленого цвета. И из чего она образовалась? Вот ведь вопрос. Туалеты, конечно, отремонтировали, куда же без них деться? Впечатления остались. А последствий этой эпопеи, по весне, я уже не застал. Не вынесла душа поэта. Уехал я.
Ну, и к чему это я?
А, да…
Пока народ с работы ещё не вернулся, как мог, обустроился я на новом месте. С комендантшей, симпатичной, молодой женщиной, познакомился. Матрац, простыни получил, кровать занял. Инструкцию мне прочитали, о правилах поведения в общежитиях советского типа. Из этой инструкции следовало, что водку пить строжайше возбранялось, сигареты курить: ни-ни, женщин легкого, а также среднего и тяжелого поведения не приводить ни под каким предлогом. Сорить, готовить пищу, отправлять естественные надобности в ванную, установленную в умывальной комнате, тоже было нельзя. На душе моей значительно прояснилось и полегчало. Приятно, все-таки, что ни говори, жить в культурной, не захламленной всякими дурными привычками, человеческой среде. В седьмом часу вечера, хлопая входными дверями, в общежитие потянулся рабочий народ. Появились и обитатели комнаты, в которой мне предстояло вжиться в статус бывалого северянина. Длинный, белобрысый Колек, работавший сварщиком на основном направлении трубопровода Уренгой-Помары-Ужгород, и башкир Мунир, со сломанной рукой, которую он, по пьяному делу, засунул, ненароком, в изолировочную машину. Пока познакомились, да поговорили о том, о сем, время подоспело к одиннадцати часам, и мы засобирались отбиваться. Ведь завтра первый рабочий день на новом месте. Что-то там он принесет, и как-то там нас примут? Потушили свет, и я уснул сном праведника, намаявшись за день от всевозможных треволнений.
Спи,
