взлетами и упорным стремлением – мысль так называемой «интеллигенции».
В. Перцов. Ранний Блок
Той осенью небольшой «декадентский» кружок собрался издавать (без денег и без возможности платить гонорар) синтетический «Новый Путь», беспрограммная «программа» которого должна была вести куда-то в даль… Во главе дела стояли Д. С. Мережковский и 3. Н. Гиппиус, а так как обстоятельства и выбор кружка сделали меня третьим и внешне «ответственным» соредактором, то и приходилось часто видаться с первыми двумя на почве «злободневных» редакционных вопросов.
В. Перцов
Помню, как сейчас, широкую серую террасу старого барского дома, эту осеннюю теплынь – и Зинаиду Николаевну Гиппиус с пачкой чьих-то стихов в руках. «Прислали (не помню, от кого)… какой-то петербургский студент… Александр Блок… посмотрите. Дмитрий Сергеевич забраковал, а по-моему, как будто недурно…» Что Дмитрий Сергеевич забраковал новичка – это было настолько в порядке вещей, что само по себе еще ничего не говорило ни за, ни против. Забраковать сперва он, конечно, должен был во всяком случае, что не могло помешать ему дня через два, может быть, шумно «признать». Одобрение Зинаиды Николаевны значило уже многое, но все-таки оно было еще очень сдержанным. Поэтому я взял стихи без недоверия, но и без особого ожидания. Я прочел их…
Это были стихи из цикла «Прекрасной Дамы». Между ними отчетливо помню «Когда святого забвения…» и «Я, отрок, зажигаю свечи…» И эта минута на даче в Луге запомнилась навсегда. «Послушайте, это гораздо больше, чем недурно; это, кажется, настоящий поэт». – Я сказал что-то в этом роде. «Ну, уж вы всегда преувеличиваете», – старалась сохранить осторожность Зинаида Николаевна. Но за много лет разной редакционной возни, случайного и обязательного чтения «начинающих» и «обещающих» молодых поэтов только однажды было такое впечатление: пришел большой поэт. Может быть, я и самому себе и с той же осторожностью не посмел тогда сказать этими именно словами, но ощущение было это. Пришел кто-то необыкновенный, никто из «начинающих» никогда еще не начинал такими стихами. Их была тут целая пачка – и все это было необыкновенно.
В. Перцов
Скоро он пришел к нам в редакцию – высокий статный юноша, с вьющимися белокурыми волосами, с крупными, твердыми чертами лица и с каким-то странным налетом старообразности на все-таки красивом лице. Было в нем что-то отдаленно Байроническое, хотя он нисколько не рисовался. Скорее это было какое-то неясное и невольное сходство. Светлые выпуклые глаза смотрели уверенно и мудро… Синий студенческий воротник подчеркивал эту вневременную мудрость и странно ограничивал ее преждевременные права. Блок держался как «начинающий», – он был застенчив перед Мережковским, иногда огорчался его небрежностью, пасовал перед таким авторитетом. 3. Н. Гиппиус была для него гораздо ближе, и юношеская робость падала в ее сотовариществе – он скоро стал носить ей свои стихи и литературно беседовать.
На редакционных собраниях «Нового Пути» Блок появлялся довольно аккуратно, хотя отсутствие сверстников – по крайней мере первое время – замыкало
