p>Часть первая (Осень в Козлинорыльске, или Хрустальное небо сентября)
Разные судьбы бывают у всех
Не к каждому в жизни приходит успех
Кому-то малина
Кому-то калина
Кому-то все сладко
Кому-то все гадко
Но каждый свой крест несет до конца
Пока бьется сердце и в теле душа
В далеком захудалом, забытом богом городке Козлинорыльске стояла ранняя осень. Лето уже отошло в свои небесные чертоги, но настоящая осень еще не вступила в свои права тепла уже не было стоял не то чтобы холод, а свежесть именно свежесть солнце еще ярко светило небо было ярко синим и казалось звенело и было хрустальным. Зелень деревьев слегка опалило желтизной, как будто невидимый курильщик затянулся зеленым самосадом. Ванька Ветров сидел на крыльце и лениво покуривал вонючую Приму: да уж проворчал он, гладя в синее небо действительно хрустальное небо сентября и сплюнул сквозь зубы на почерневшее крыльцо. Несмотря на свою непростую жизнь далекую от лирики и поэзии Ванька был романтиком и любил смотреть на небо яркое синее как сейчас или ночное усыпанное гроздьями звезд. И глядя на небо он чувствовал какую-то непонятную тоску и смутные чувства которые он и сам не мог объяснить ему хотелось куда-то куда он и сам не знал. Чувствовал какие-то желания и стремления казалось где-то там далеко есть то место куда он стремился всю жизнь где все чисто возвышенно и прекрасно, и где его кто-то ждет бесконечно близкий и родной. Но в жизни его ждал грязный и вонючий барак где он жил со своей сожительницей Валькой, маленький двор где уже с утра соображали на бутылку соседи, друзья и собутыльники, увидев которых нормальный человек переходил на другую сторону улицы. Правда были и у Ваньки разнообразия в жизни как-то в восемнадцать лет ему принесли повестку из военкомата из которой он тут же свернул самокрутку и забыл про нее, с куревом было тогда туго и пошел распивать бутылку ядреного самогона с соседом дядей Витей хромым. Оттуда-то его и увезли полупьяного и недоумевающего на милицейском «бобоне» на районный призывной пункт, где после трех дней гудежа опять же полупьяного засунули в самолет и отправили в далекий и холодный Хабаровский край. Там он два года простоял в карауле охраняя сам не зная, чего в затерянном в тайге поселке с нерусским названием Экимчан. Впрочем, пополучав по рогам от дедов преимущественно с нерусскими же опять мордами и еще более нерусскими именами Ванька освоился и научился выживать с минимальными для здоровья последствиями. Поначалу он очень страдал от довольно сложных заданий, когда дедушка давал ему рубль и посылал за водкой и еще требовал двадцать пять рублей сдачи, было очень больно и немного обидно. Но хуже всего было, когда нужно было бежать в соседнюю роту за сигаретами, ну никак он не мог запомнить тугие для русского слуха имена, например: дедушка Богиберген просит у дедушки Рахимджана сигарету. Приходилось получать и от дедушки Богибергена и от дедушки Рахимджана больно вдвойне, а потом бежать обратно. Но всему приходит конец пришел конец и службе, тоже как всегда внезапно люлей он уже давно не получал, будучи уже сам дедушкой и лежа в каптерке покрикивал:
– Дневальный!
Бледный трясущийся от страха дух прибежал и скороговоркой выпалил:
– Что! Новый хозяин! Нужно!
Ванька, лениво зевнув, с размаху врезал ему в челюсть:
– Тебе че сука объяснять надо?
Дневальный засуетился вскоре на столе шипела жаренная картошка с тушенкой стоял пузырь с вонючим корейским рисовым самогоном сурой стакан и пачка опять же китайских желтых вонючих сигарет с нарисованной на пачке птичкой. Налив стакан Ванька с чувством отвращения залпом выпил, занюхал куском хлеба и закурил. Почувствовав, что желудок обожгло как огнем и в голове слегка зашумело, Ванька накинув на плечи китель с черными погонами и сержантскими лычками встал и дав духу для профилактики еще леща выдал ему задание:
– Ты дух неправильный военный давай дуй в поселок найдешь Нюрку скажешь у Ваньки душа болит пусть дует сюда.
С местной Нюркой Ванька встречался уже полгода досталась она ему от дедушки Рахима, а тому от его дедушки то ли Омара, то ли Магомеда, одним словом-наследство. Нюрка была здоровая и ладная девка отец какой-то ссыльный русский, мать якутка, имела троих детей от Советской армии и огромное желание выйти замуж и уехать в Москву. Обычно Ванька приводил ее к себе в каптерку они пили самогон предавались плотским развлечениям, и Ванька начинал вдохновенно врать, что он родом из Москвы, отец его профессор, у него огромная квартира на Арбате, строил планы как они поженятся и уедут в Москву вместе с ее тремя детьми. Если ты врешь женщине, то надо самому хоть чуть-чуть в это верить, а это Ванька умел, и Нюрка слушала, открыв рот и в ее узких глазах загорался огонь и грудь ее начинала тяжело опускаться и подыматься.
