Месяц надежд. Очерк. Вадим Голубев

      Надоевшая бойня

      Шел четвертый, тяжелейший год Первой мировой войны. Она потребовала величайшего напряжения сил всех участвовавших в ней держав. Количество убитых велось уже на миллионы. Экономика стран-участниц войны трещала по всем швам. Народы этих государств находились на грани голода. Неимоверно трудно было и в России. Ее войска сражались на двух театрах военных действий: западном – против Германии и Австро-Венгрии и кавказском – против Турции. Не раз верные союзническому долгу русские солдаты и офицеры поднимались в бой, ценой своих жизней спасая от военных катастроф англичан, французов, итальянцев, румын…

      Россия в то время была страной парадоксов. Как ни готовилась она к войне, а вступила в нее неподготовленной. Начав с блестящего наступления в Восточной Пруссии, умудрилась потерять огромную территорию: Царство Польское, значительную часть Белоруссии. У армии не было снарядов и патронов, зато было огромное количество бездарных генералов. Но она при этом громила противника, сама переходила в наступления. Промышленники делали все возможное, чтобы обеспечить войска всем необходимым, но им не давали сделать это чиновники из военного ведомства. Крестьянские хозяйства разорялись без ушедших на фронт кормильцев, однако России являлась единственной из воюющих стран, где не были введены карточки на продовольствие. Росла дороговизна. Над рабочими кварталами Петрограда и Москвы нависла угроза голода, а в эшелонах и на складах сибирских станций гнили мясо и масло. Страной с величайшим научным потенциалом заправлял полуграмотный мужик Григорий Распутин. Именно его кадры в военных и статских мундирах сумели внедриться во все сферы государственной жизни, разворовать, разбазарить то, что кропотливо создавалось народами Российской империи. Именно его ставленниками оказались бездарные генералы и не менее бездарные гражданские администраторы. Хотя в декабре 1916 года Распутин пал жертвой заговора высших аристократов, его креатуры продолжали воровать и разбазаривать.

      Война надоела всем. Надоела представителям правивших классов. Разумеется, землевладельцы-дворяне с их имениями и капиталами в банках меньше чувствовали дороговизну и неустроенность военного быта. Но именно мужчины из княжеских и графских родов первыми встретили войну. Их могилы были рассыпаны в Восточной Пруссии, под Варшавой и Львовом. Они наряду с простыми солдатами гнили в окопах огромного фронта от Балтийского до Черного моря.

      Не смотря на крупные доходы, война надоела и промышленникам, финансистам, банкирам. Оказалось, что куда спокойнее считать барыши, сидя на даче в Крыму или в Ницце, нежели мотаться между Москвой и Уралом, добывая, организовывая, отправляя.

      Надоела война и интеллигенции. Ее представители надели офицерские погоны, заменив павших в боях дворян, офицеров – выходцев из рабочих и крестьян. А таких в российской армии накануне войны было 33%. Здесь-то и выяснилось, что рассуждать за чашкой утреннего кофе о народном благе гораздо проще, чем общаться с этим народом в грязи окопов. Именно чувствительная к «портяночному» запаху интеллигенция, а не господа-дворяне, разделила армию на «чистых» и «нечистых». Именно она своими действиями вызвала сначала подозрительность, а потом ненависть солдат ко всем офицерам.