за всех, и всё – на одного, – улыбнулся блондин, глядя на Джона-Евгения. – Счет вот ему, – объяснил предводитель троицы не читавшему роман Дюма официанту.
Сегодня планета устроена так, что благодаря современным средствам связи сохранить тайну бывает чрезвычайно трудно, а порой и невозможно. Узнав, что кто-то разыскивает меч императора, оживились коллекционеры. Беда только, что большинство не знает деталей, нюансов, чем отличается подлинный меч императора от сувенирного меча, который можно свободно купить и в Токио, и в Москве, и в Пекине.
И хотя население Китая больше миллиарда человек, тем не менее, те немногие, кому нужно, знают все. Или, по крайней мере, все, что необходимо знать. Естественно, информация о том, что в Москве начались интенсивные поиски меча императора Пу И, прошла по соответствующим служебным каналам в Пекин и достигла высоких кабинетов. Однако специалисты не стали поднимать шум или кого-то дергать – как, мол, так, почему мы не занимаемся этим делом? Но на заметку дело взяли, и соответствующие директивы отправили и в Москву, в посольство, и в другие представительства.
– …Информация противоречивая. Заинтересованные люди дали понять, что речь может идти о трех экземплярах. Почему интерес? Не знаю, только думаю. Когда интересное есть у одного – остальным неинтересно. Только зависть. А тут мы не знаем, у кого это есть, но знаем, что должно у кого-то быть. Если оно еще вообще есть. И тут мы не одни. Значит, есть общий интерес. Как у вас говорят, бездымного огня не бывает. Дым уже есть. Надо искать огонь. Да, звоните во всё время. Кроме сна. Хотя, знаете? Звоните в любое время. Смешное имя – Пу И? Странные вы, русские. У вас один Скалозубов и эти двое – такие вёрткие, куда смешнее. Ну, да, да – Скалозуб. Добчинский, и..? Бобчинский. До свидания.
– И вы говорите, работа никогда и никому не продавалась? – закончив разговор по телефону, спросил молодой человек азиатской наружности у музейного смотрителя, с интересом глядя на висящую в воздухе нитку с небольшими металлическими лепестками. – «Вертикально стоящая нить. Вячеслав Колейчук. 1966 год», – прочитал он, склонившись к табличке.
Вообще-то Ван Чжан, довольно давно обосновавшийся в Москве по линии министерства культуры то ли Китая, то ли России, занимался вопросами организации культурного обмена, а потому был своим человеком и в китайском посольстве, и в Росконцерте, вернее, в его остатках, и в министерстве культуры. Выглядел он человеком прекрасного телосложения, о себе говорил, что в молодости играл за юношескую сборную Китая по футболу, но из-за операции мениска бросил спорт. Проверять его никто не проверял, откуда бывший спортсмен изъяснялся на отменном русском, никто не интересовался. Все в жизни бывает. Одевался скромно, но со вкусом. Посещал все мало-мальски значимые культурные мероприятия, выставки, вернисажи. Богемную жизнь не вёл, но был, что называется, человеком тусовки. Или, как сегодня принято себя позиционировать, «человеком в обойме». Мягким и обаятельным. И лишь немногие знали, что Ван не совсем тот, за кого себя выдает. Среди этих немногих были малоизвестные
