я понял, что чтение навсегда изменило направление моей жизни. Как я вижу сегодня, чтение пробудило мою мозговую деятельность. Я не искал никакой ученой степени, которые в колледжах дают как символы статуса в студенческой среде. Мое самообразование с каждой новой прочитанной книгой еще немного увеличивало понимание слепоты, глухоты и немоты, поразивших черную расу в Америке. Недавно один английский писатель звонил мне по телефону из Лондона, чтобы задать несколько вопросов. Один из них: «Что есть ваша альма-матер?» Я ответил ему: «Книги». Вы никогда не застанете меня в свободные пятнадцать минут, чтобы я не изучал что-то, что, я чувствую, может помочь черным людям.
Вчера я выступал в Лондоне, а по пути туда и обратно изучал документ, описывающий, как ООН собирается защитить права нацменьшинств в мире. Черные американцы – самый позорный в мире случай угнетения нацменьшинств. То, что заставляет черных рассматривать свои проблемы только как внутренние для США, это два слова-ловушки – «гражданские права». Как же черный человек получит «гражданские права», когда сначала ему надо получить человеческие права? Если черные американцы начнут думать о своих человеческих правах и будут воспринимать себя частью всемирного человечества, то они обратятся в ООН.
Я не знаю лучшего примера! Четыре сотни лет черной крови и пота, вложенных в Америку, и черным до сих пор приходится выпрашивать у белых то, что любой иммигрант получает, только сойдя с корабля.
Но я отвлекся. Я сказал англичанину, что моя альма-матер – это книги, хорошая библиотека. Каждый раз, когда я лечу на самолете, я всегда беру с собой книгу, которую хочу читать, – и так я прочел немало книг. Если бы мне не надо было ежедневно биться с белым человеком, я бы весь остаток жизни посвятил чтению, просто ради удовлетворения своей любознательности, потому что сложно найти что-то, что бы меня не интересовало. Я не думаю, что кто-либо когда-либо извлек столько же пользы от попадания в тюрьму, как я. Фактически тюрьма дала возможность мне обучаться максимально интенсивно, куда более, чем если бы я ходил в какой-нибудь колледж. Мне кажется, наибольшая беда колледжей в том, что в них слишком много отвлекающего, любовных интрижек, студенческих организаций, ничегонеделания и т. д. Где еще, как не в тюрьме, мог я атаковать свое невежество, имея возможность посвящать учебе иногда по пятнадцать часов в день?
Шопенгауэр, Кант, Ницше – я действительно прочел о них все. Я не уважал их. Я просто пытался запомнить некоторые из их теорий, которые впитал в те годы. Эти трое, считается, создали почву, на которой была построена нацистская и фашистская философия. Я не уважаю их, потому что мне кажется, что большую часть своего времени они потратили на вещи, которые не так важны на самом деле. Они напоминают мне некоторых негритянских так называемых интеллектуалов, с которыми я контактировал, – они все время спорят о чем-нибудь бесполезном.
На некоторое время меня привлек Спиноза, когда я выяснил, что он был черным. Черным испанским
