метрополий. И политику. И психику толпы. Все слои общества – от аристократа до простолюдина. Само слово «империалист» имело совсем не то звучание, что сейчас. Оно произносилось с уважением, было овеяно романтикой. Сесиль Родс в конце XIX столетия был идолом большой, может быть, подавляющей части английского общества, именно как империалист, человек, расширивший пределы Британской империи.
Сколько было гордости за могущество Британской империи, за то, что оно проникает в любые, даже самые отдаленные части планеты. «Арабский шейх ест плов ложкой, сделанной в Бирмингеме. Египетский паша пьет шербет из кубка бирмингемской чеканки, освещает гарем хрустальным бирмингемским канделябром и прибивает на нос лодки бирмингемские украшения… Краснокожий охотится и воюет с бирмингемской винтовкой в руках. Богатый индус украшает салон бирмингемским хрусталем. В пампасы Бирмингем посылает для диких наездников шпоры, стремена, а для украшения бархатных штанов – блестящие пуговицы. Неграм в колониях под тропиками он шлет топоры, сечки и прессы для сахарного тростника… На жестянках, в которых хранится консервированная зелень и прессованное мясо – запасы австралийского старателя, выбито имя бирмингемского фабриканта».[53] Так говорилось в книге «Прогулка в страну черных», изданной больше ста лет назад английским публицистом Э. Беритом.
К имперским амбициям английских промышленников взывал известный путешественник Стенли: «На Конго живут 40 миллионов человек, и ткачи Манчестера только и ждут, чтобы одеть их. Плавильные печи Бирмингема рдеют раскаленным металлом, из которого можно сделать для них железную утварь и безделушки для украшения их темных тел, а посланники Христа жаждут обратить их, бедных темных язычников, в Христову веру».[54]
Планы Родса были куда амбициознее и обширнее: «Мир почти весь поделен, а то, что от него осталось, сейчас делится, завоевывается и колонизуется. Как жаль, что мы не можем добраться до звезд, сияющих над нами ночью в небе! Я бы аннексировал планеты, если бы смог, я часто думаю об этом. Мне грустно видеть их такими ясными и вместе с тем такими далекими».[55]
Среди поклонников его идей была вся английская знать, на его стороне были правительство и сама королева. Говорят, разговоры ее с Родсом звучали примерно так:
– Что вы делали, мистер Родс, с тех пор, как мы виделись последний раз?
– Я добавил две провинции к владениям Вашего Величества.
– Как бы я хотела, чтобы так же поступали некоторые из моих министров, а то они, напротив, умудряются терять мои провинции.[56]
Но идеи Родса апеллировали не только к власти и к магнатам промышленности и торговли. Он взывал к миллионам английских рабочих: «Любой мастеровой должен осознать, что, пока он не овладеет мировыми рынками, он будет жить впроголодь… Рабочий должен понять, что если он хочет жить, он должен держать в своих руках мир и мировую торговлю и что он – конченый
Цит. по:
The Last Will and Testament of Cecil John Rhodes / ed. by W. Stead. L., 1902. P. 190.
