разрешил.
Якорь упал близ мыса. Царь с борта видел, как под палящим солнцем рядом с его Фараоновым маяком рос и другой, огромный. Мыс предварён был лодками; люд кишел всюду.
Кормчий вернулся с лодками с провиантом. В одной был Хефрен, плотный телом и светлокожий, в бежевом парике. Царь вышел, одетый в схенти белого цвета и в платке клафт, венчанным лишь уреем – загнутой кольцом коброй (золото с бирюзой глаз). На шее его было ускх-ожерелье из сине-жёлтых (золото с бирюзой) ярусов. Эсмэ пряталась за спиной его, глядя на принца.
– Царь, жизнь дарящий! – начал тот. – Грезится блеск урея всем из врагов твоих! Чтит тебя Ра! Восславишься ты величьем!
Царь смотрел сверху тёмным лицом своим.
– Дай жизнь погибшим!
– Хватит, сын. Говори.
– Знать жаждет видеть тебя. Я прислан…
– Помнишь, что я сказал вам?
– Да, отец! – крикнул принц.
– Я не хочу в Египет, – как не желает в плен воин и в сети рыба. Там творят зло моим именем. Ведь, когда я приду на посмертный Суд, мне вменят преступления, сын, твои, Хамуаса и всех начальников, жёстким сердцем, вплоть до последнего из писцов. За всех меня спросят.
– Хор жизни! – вставил принц. – Если случится так – то, клянусь, я, сойдя к богам, приму на себя все вины.
Эсмэ наблюдала из-за спины царя, возгласившего: – Славится твоё сердце, сын! Добр ты и светел.
– Ты обещал – вёл принц из лодки, – внять чуду, что обратит Египет, о, Хор блистающий, бог живой! Дай явить чудеса! Пять высших, царь, о, великий царь, в твоих Землях – мы явим чуда, что обратят Египет, как ты хотел.
– Нет чуд, коих не знал бы я, – возражал Хеопс. – Бойтесь дать безделушки, сколь яркие они б ни были… Кто с чудесами, сын?
– Хенутсен, Владычица Чести, – твёрдо сказал принц, чтоб Эсмэ слышала, – истинная царица, и Петефхапи, Друг твой Единственный, и Хамуас, твой чати, и принц Джедефра… сын твой, Эсмэ! – сказал принц громче. – С ними и я, царь, сын твой, будешь ты жив, невредим, здрав.
Глядя, как Эсмэ удаляется, заслонившись ладонями, царь молвил: – Тон твой её обидел… Будьте же мягки сердцем, а не речисты, ибо не вам судить… Завтра, сын, жду вас. Первая пусть царица, – вёл он стоявшему в лодке принцу. – Хоть я не знаю большего чуда, чем сыновья её – мои дети.
– О, отец! – пал принц радуясь. Лодка вмиг отплыла.
Царь забыл спросить, что за толпы на мысе, и, уйдя за Эсмэ в салон, сел за стол из эбена с золотом, на котором теснились фрукты. Он смотрел на неё.
– Эсмэ, видишь, что любовь сделала?
– Да, небтáуи, о, любовь моя! – отвечала та.
– Я, – изрек он, – теряю связь с прошлым.
Утром нового дня он надел красный схенти, красный платок с уреем, ускх-ожерелье, сандалии. Старший маджаев сказал: пять прибыли. Он встречал их, сидя на троне и без Эсмэ. Царица, в газовом калазирисе,
