le>Глава 1
Три одиночества
Май 2007 года,
Мюнхен – Лондон – Мюнхен
«Ничего больше не будет, ничего!»
Валерия подошла к окну. В темноте угадывались очертания озера. Днем оно казалось таким ласковым. Сейчас в комнату тянуло сырым холодом.
Зябко передернув плечами, Валерия закрыла окно и опустила жалюзи. Сквозь белые пластинки проглядывал тусклый свет, отбрасываемый фонарями, стоящими вдоль берега.
Она сидела в кресле и разглядывала желтые блики на стене. Один из них был особенно резвым. Он обгонял своих бестолковых собратьев, прятался, а потом торжествующе выскакивал из засады и суетливо метался от потолка до пола.
Словно искал что-то. Но не находил.
«А что, собственно, произошло? Ну расстались. И правильно сделали. Мы же не подходим друг другу».
Ветер становился сильнее. Дрогнули стекла окна. Желтый зайчик-торопыга отплясывал в самом центре стены.
«Нет, это я ему не подхожу. Лучше быть одной. Спокойнее. Но почему же так тоскливо?»
Валерия очень обрадовалась, когда ее подруга Хелен, с которой они вместе учились на факультете журналистики Берлинского университета, предложила ей пожить в доме своих родителей в маленьком курортном городке недалеко от Мюнхена:
– Дом пустой, родители работают во Франкфурте, приезжают только летом. Очень красивое озеро. Рядом горы. Отлично отдохнешь!
Объехав по автобану Мюнхен, Валерия без труда нашла тихий курортный городок на самом берегу озера. Ее встретила женщина, которая поддерживала порядок в доме. Кажется, ее звали Мартой. Она показала Валерии гостевую комнату, ванную со свежими полотенцами и даже приготовила к приезду запеченную в духовке индейку, обильно сдобренную паприкой.
И Валерия осталась одна.
Только тогда она почувствовала, как устала, и провалилась в тяжелый сон. Зря, конечно. Лучше было бы прогуляться вдоль озера. Может, тогда удалось бы избежать бессонницы и этой мучительной ночи.
«Нет, от этого никуда не денешься. Он думает только о себе. Почему мне так не везет? Разве я хуже других? Не хуже. Говорят, что даже красива. И умна.
А разве ум гарантирует счастье? Ничего он не гарантирует. Как же тяжело! Никогда так не было. За что все это?»
Ветер, кажется, стих. Над озером выползла круглая луна.
Разбухшая и перезрелая, как апельсин.
Он очень любил шутливые оперы Доницетти и каждый раз, когда приезжал в Мюнхен, обязательно старался попасть в оперный театр. Здесь работали в прошлом Моцарт, Штраус, Вагнер.
Небольшой и уютный, этот театр прекрасно подходил не только для немецкой, но и для лукавой, радостной итальянской музыки, которая надолго создавала праздничное настроение.
Хотелось подпевать про себя и даже гримасничать. Как в детстве. В этот раз все было не так. Доницетти существовал сам по себе, в параллельном мире, не затрагивая его мысли и не успокаивая раздерганные нервы.
Питеру Штайнеру нравилась его работа в одном из крупнейших германских журналов. Он уже давно не обольщался по поводу журналистской романтики и знал, что лучшие экспромты рождаются благодаря длительной и напряженной подготовке. Озарения, конечно, случались, но для этого требовалось досконально изучить материал. Мозги, не замутненные информацией, способны только на дешевые восторги, до которых читателям нет никакого дела. Они хотят узнать нечто новое, полезное, а заодно сопоставить его впечатления со своей жизнью. Не важно, где эти впечатления получены – в охваченной гражданской войной африканской стране или в никогда не спящем Нью-Йорке. Главное – чтобы они были логичными, аргументированными и, между прочим, укладывались в привычную схему мышления. Или, наоборот, взрывали все представления и стереотипы.
Выбор за вами, господин Штайнер!
Но для выбора необходимо желание. А его нет, как будто никогда и не было. Улетучилось, пропало, испарилось.
«Сели батареи, и сейчас подлодка всплывет на поверхность. А потом перевернется брюхом кверху, как дохлая рыба».
Что в прошлом? Два неудачных брака. Дочь, которая осталась с первой женой. Она становится все больше похожей на мать и ненавидит своего непутевого папашу.
Баланс не очень!
Но самое печальное было в другом. Какое-то время Питер был уверен, что не создан для семейной жизни. Он ценил одиночество, а бурная работа и постоянные командировки давали достаточно ярких впечатлений. Даже с избытком.
Всякий раз после возвращения он чувствовал, что его ждали для того, чтобы вывалить
