брюнетка с резкими чертами лица, ловкими подвижными пальцами и тонкими губами, спокойно вешала пальто на плечики.
– Ну, – сказала Стефания, не отрывая взгляда от спины управляющего, – это уж слишком.
– Вежливым его не назовешь, – согласилась Эмили, разглаживая карман одного из пальто. – Просто удивительно, что эти мужчины норовят запихать в карман. И ведь запихивают же! Что ты, собственно, думаешь теперь делать?
– Уйти из этой лавочки, – ответила Стефания.
Эмили Керр отвернулась от вешалки и окинула взглядом хорошенькую белокурую девушку.
– Не дури, Стефания. Не такой он уж вредный. Просто ты задираешь нос, а он к этому не привык. Вот он и уговорил нескольких клиентов расплатиться мечеными долларовыми бумажками. Ты сдала сдачу мелочью. Бумажки исчезли. Где ты оставила их?
– Эмили, клянусь, я не знаю, куда они делись. Я прекрасно помню эти доллары. Я положила их в ящик и…
– И тебя позвали? – спросила Эмили.
– Да. А что?
– Ничего. Он взял их, пока тебя не было, а остальные деньги оставил на месте. Потом при тебе подсчитал сумму – и ты оказалась виноватой. Уж теперь-то ты сделаешь все, что он захочет.
– Эх, надо было дать ему по физиономии… Впрочем, это от меня не уйдет.
– Ну да, а потом он выставит тебя с работы да еще обвинит в воровстве. Эта работа с номерками в раздевалках – дело кляузное, сама знаешь.
– Эмили, с тобой такого никогда не случается, а я без конца попадаю во всякие истории. С чего бы это?
– Уж слишком ты проста.
– Ну, скажи, что может сделать девушка, если ее начальник пользуется своим положением и не дает ей прохода?
– Высмеять его, – беззаботно заметила Эмили, – пока он не возомнил о себе слишком много.
– И, главное, я ведь раньше ничего такого не замечала.
– А я замечала. Не сегодня, а вчера, позавчера и вообще всю эту неделю. У меня как-то был приятель, боксер. Так вот, он всегда говорил: главное – не дать противнику опомниться, а то потом тебе же самому плохо придется.
– Осточертело мне возиться с этими шляпами, – сказала Стефания. – Попробую взяться за что-нибудь другое. У меня есть подруга в Голливуде. Ты помнишь Орти?
Эмили отрицательно покачала головой.
– Ну, та девушка, которая останавливалась у меня. Я как-то приводила ее сюда…
– А, такая толстушка? – вспоминала Эмили.
– Она самая.
– Ну, уж ее-то, наверное, трудно вывести из себя, – заметила Эмили Керр.
– Это верно. Она удивительно спокойно ко всему относится.
– Послушай, Стефания, не будь дурой. Обдумай все и…
– Он сказал, что я взяла деньги?
– Да, – подтвердила Эмили. – Но ведь он только хочет, чтобы ты пришла к нему в слезах, стала объяснять насчет этого дела и оправдываться. Ну и так далее. Знаешь ведь, что вежливости и всего такого прочего ждать от него не приходится.
Стефания взглянула на часы.
– Управишься тут одна, Эмили? – спросила она.
– Ну, если ты решила…
– Вот именно. Если он заявится сюда снова и спросит обо мне, скажи ему… скажи ему, что я решила искать себе другую работу.
На выразительных губах Эмили мелькнула улыбка.
– Это его заденет.
– Именно этого я и хочу.
– Нужны тебе деньги?
– Нет. Доберусь на попутных машинах.
– Кстати, как твое второе имя, Стефания?
– Клэр, а что?
– Отбрось Олджер. Это имя не подходит к твоей фигуре и смахивает на какое-то русское слово. У тебя есть шанс в Голливуде. Ты не похожа на этих крашеных блондинок. Волосы у тебя чудесного золотого оттенка, да и сама ты, в общем, молодец – не пропадешь.
– Спасибо, – ответила Стефания, надевая пальто и шляпу.
– Ты не такая, как все мы здесь, и чего-нибудь добьешься в этой жизни. А от кого, собственно, ты сейчас бежишь? От мужа?
– Нет, – пробормотала Стефания, – от денег, соединенных с упряжью, в которую хотят меня запрячь.
– Что за деньги и что за упряжь?
– Богатый дядюшка. Он думает, что может командовать мною, даже мужа мне уже выбрал.
Эмили внимательно посмотрела на нее.
– Может, не
