лазутчик буду таиться, лишь бы Фомин меня не заметил. А то он, дьявол желтоглазый, быстро найдёт работу, какая погрязнее. У него ума на это хватит!
И вот я на башне. Мне незамедлительно вручается большой разводной ключ, с помощью которого я должен подавать сигналы механику головного танка. Один удар – поворот направо. Два удара налево. Дробь – стоп. Тем временем люк захлопывается, и танк судорожно дёргается вперёд. Чтобы не свалиться с него, я нервно хватаюсь за фару. Ключ тут же выскальзывает у меня из пальцев и мгновенно исчезает в глубоком снегу. Едем вперёд. Едем явно не туда. Но сигналить мне уже нечем. Чёрт, подери! Стучу по металлу каблуком – куда там. Сам ничего не слышу. К счастью вовремя вспоминаю про праздно болтающийся за спиной карабин. Срываю его с плеча и с размаху бросаю прикладом вниз. Блям-ц, и смрадно воняющая громада танка послушно поворачивает чуть правее. Ещё удар и ещё поворот.
– Ура, – задорно воплю я, радостно потрясая в воздухе карабином, – вперёд, стальная гвардия!
Чтобы лучше видеть движение колонны, я приподнимаюсь со своего монументального насеста и с интересом оглядываюсь назад. Оглядываюсь, и мой восторг гаснет. За исключение командирского Т-55, все остальные машины представляют собой древние Т-34, завезённые на Камчатку едва ли не после разгрома Квантунской армии императорской Японии. Бренча всем, что может бренчать, допотопные железные «жуки» гуськом спустились в заросшую кустами лощинку и, уверенно попирая их гусеницами, поползли в направлении Покатой. Слава Богу, добраться до неё нам удалось без особых проблем. С башни я не свалился, и ни одна машина от колонны не отбилась. Понаблюдав некоторое время за танковыми игрищами, неторопливо направляюсь в сторону шоссе. Наконец удаётся набрести на просёлочную дорогу, которая здорово облегчает мне обратный путь. Вот и родная часть. Вхожу в помещение КПП. Возле чахло дымящей печки, прямо на полу сидит дизелист по фамилии Питерцев, гораздо охотнее отзывающийся на кличку «Питерсон». Он с недовольной миной на лице тычет кочергой в спёкшийся, плохо горящий уголь и приглушённым голосом мурлычет какой-то популярный мотивчик. Услышав скрип двери, он поворачивается ко мне.
– А-а, привет Сашок! – кивает он ко мне. Ты с учений, что ли удрал, что такой мокрый заявился?
– Да нет, не удрал, – утираю я взмокшее лицо, – просто случай помог оттуда сдёрнуть. Заблудившихся танкистов выручал!
Присаживаюсь рядом с печкой и протягиваю к огню окоченевшие на ветру кисти рук. Со стоящего рядом с печкой карабина на пол капают мутные капли, и от нечего делать я провожаю их взглядом.
– Долго собираешься здесь сидеть? – не выдерживает затяжного молчания «Питерсон».
– Мешаю?
– Да нет. Но что ты такой смурной сегодня, не разговорчивый.
– Устал потому что. Сколько можно не спать? А тут как назло, не успеешь прикорнуть, как очередная заваруха приключается.
– А чего же в казарму не идёшь?
– Светиться там не хочу!
– Но и здесь тебе долго
