по агрессорам
… таким образом, общее число американских самолётов, сбитых над территорией ДРВ, составило 2990.
Но отвернёмся на время от камчатских красот и чудес и посмотрим, в какую среду, в какое общество и окружение попадут неуклюже равняющиеся на причале новобранцы. Как встретят их по прибытию, и как командование части начнёт перековывать гражданских на военных. Рассмотрим этот вопрос поначалу чисто теоретически. Известно давно, первое, что делает любой властитель, желающий полностью подчинить своей воле очередной свежезавоёванный народ, так это с минимальным разрывом во времени показывает и свою бесконечную милость, и свой безудержный гнев. Причём, чем мудрее и дальновиднее правитель, тем более щедро награждает покорных и более жестоко карает бунтовщиков. Оно и понятно, и в чём-то даже оправданно. Чем наглядней, чем зримей разница между предложенным людям адом и раем, тем меньше будет желающих менять одно на другое. Вот и командование нашей части пошло точно по такому же пути. Правда, пока мы не приняли присягу, в части наказаний оно было законодательно ограничено, но в вопросах поощрений имело максимальную свободу действий. И вот мы стоим перед самой большой и самой красивой на вид казармой и с любопытством крутим давно нестриженными головами.
Длительные путешествия всё же накладывают на подневольных путешественников характерный отпечаток. Мятая, кое-где уже засаленная гражданская одежда, небритые подбородки, настороженные взгляды. Мы, вероятно, смотримся со стороны, как толпа отловленных по вокзалам бродяг. И стоящий перед нами упитанный и отглаженный незнакомый майор смотрит на нас с нескрываемым презрением. Интересно, кого это он ожидал увидеть? Уж не былинных ли богатырей в сверкающих доспехах? Мы стоим молча, внимательно слушая то, что он говорит. Тем более, что для нас, измотанных слишком долгой дорогой и слишком многочисленными приключениями, хочется, наконец, обрести хоть какой-то покой и стабильность. (Размечтались.) А майор, неторопливо прогуливаясь перед нами, веско и солидно роняет очень важные для нас слова. Во-первых, он представляется. Теперь мы знаем, что с нами разговаривает майор Квасков. Узнаём и то, что он является начальником школы, в которой нам в дальнейшем предстоит… учиться.
По рядам прокатывается недоумённый шепоток (ну малолетки ещё, не научились скрывать свои мысли): – Как, опять учиться?
Дружное негодование отчасти понятно. Нашему поколению вообще всё время не везло. Вечно мы попадали под всяческие государственные эксперименты. Это нам, в частности, ввели вместо десятилетки одиннадцатилетку, и поэтому, упустив возможность поступить в институт, вновь садиться за парту не желает никто. Хватит уж школярничать, и так слишком умные стали! Нам ведь и невдомёк, глупышам, что мы присутствуем при начале второго этапа работы системы ШКОЛА. Первый этап нас почти не затронул, если не считать давно всеми позабытых допризывных курсов. Но вот второй
