но девушка на полу тут же замотала головой, что-то пролепетав на аборигеном языке. Шаман выслушал её и продолжил свою мысль. – Но её затаскают по врачам и обследованиям, утопят в бумажной волоките, затравят экспериментальными опытами и внесут на операционный стол вперёд ногами. В городах это очень редкое явление, а посему медики не преминут воспользоваться поводом для его изучения…
– «Это явление»? – перебила я, но ответа не услышала.
Шаман принялся закатывать рукава. В молебной присутствовал ещё один персонаж, которого величали «Эль Брухо». Колдун. Местный лекарь, который умел общаться с духами и, представьте себе, получал от них наставления о том, как изготавливать то или иное зелье. Эль Брухо собственно и привёл к Освальдо пациентку. Шаман кивнул ему, и указал на бутыль под столом.
– Смочи в этой жидкости суконное покрывало, – приказал он, – и нагрей его над углями.
Тот быстро справился с задачей и бросил мокрую ткань на решётку шипящей жаровни. По комнате начал распространяться странный запах. Терпкий, аммиачный и… очень знакомый.
– Это моча, – пояснил стоящий над нами Фаго, заметив болезненно экспрессивные изменения моего лица, – способ лечения малоприятный, но действенный…
В чем была действенность лечения я не совсем понимала, ибо от смрада меня начало подташнивать, а вид девушки не внушал оптимизма.
– Разве ей не холодно на полу-то? – Преодолевая позывы рвоты, спросила я. С заходом солнца в горах резко холодало, а пола у молебной нет. Домик опирался на чистый камень.
– Её коже надо остыть, – кивнул мне Освальдо, – вы, донья Натали, держите руки девушки, а ты, Фаго – ноги.
Я села на колени в головах больной и как можно крепче схватила запястья жертвы шаманизма.
– Нет, – мотнул головой шаман, – просто положите свои ладони на её локти так, чтобы она не смогла поднять их…
Для верности, он сам установил мои руки так, как считал нужным и добавил.
– Я не выпороть её собираюсь, а излечить. Эль Брухо дал ей кое-что из обезболивающего. Думаю, сильно она вырываться не будет, но тело имеет свой характер и возможно начнёт передёргиваться.
Передёргиваться?! Не знаю, как у девушки, но у меня от вони лицо уже и передёрнулось, и перекосилось и дошло до наивысшей степени в мимике, на которую только способны мышцы лица взрослого человека!
Ещё через минуту разогретое над жаром покрывало перекочевало на спину пациентки. У меня заслезились глаза, я сжала веки. Под моими ладонями почувствовалось движение. Девушку действительно начало коробить. Ещё бы! Такие синяки, или что это было? а он её припаривать разогретой тканью с мочой взялся…
– Как только они почувствуют тепло над остывшей кожей, то будут обмануты, думая, что тряпка – это живое тело и начнут вылезать. – Услышала я голос Освальдо. – Моча же держит жар и влагу уверяя их в благоприятных для размножения
