съеденными кислотой. Этим пользовались многие жрецы, встраивая специальное приспособление в руку или ладонь. Нечто вроде одеколонного распылителя с грушей… Так, «целители» совершали чудеса «открытия незрячих» во многих странах начиная с библейских.
«Так он ещё и мифы разоблачает…» подумала я, но промолчала. Хотелось расспросить о многих вещах, но в животе бурлило, а к горлу подступало нечто вроде желчи. То ли от голода, то ли от увиденного…
Позвали к костру. Хосе разложил на плоском камне ужин. Мария, долго помолившись о благодати божьей, приступила к вареву из кукурузы, хлебу и… жалобам. Но мой мозг просто отключил её из своих внешних и внутренних сенсоров. Слова её уже лились как вода в пустое сито. Одно я поняла совершенно ясно и бесповоротно: человеческое тело и разум являют собой уникальнейшею жизненную систему, постоянно обновляющуюся структуру, взаимосвязанную с тем, что мы слышим, видим, и воспринимаем.
Я лишь сердобольно улыбнулась и печально кивнула головой. К тому же мне следовало уметь «опустошать» свою голову от ненужных размышлений, ибо Освальдо, похоже, и мысли читать умел.
Эх, птичка!
Не имеет смысла расплёскиваться в россказнях о прелестях дальних путешествий, но скажу честно: ожидание дело скучное, когда заняться нечем. Мне даже показалось, что и сам Освальдо, после утренней работы, весь оставшийся день маялся бездельем. Он сидел в одной из пастушьих времянок-укрытий и ничем, кроме созерцания, не занимался.
Что мог созерцать шаман? Откровенно говоря, на тот день у меня ещё не нагулялось наглости спросить непосредственно его, и я нашла иной выход в лице Фаго. То был единственный человек, коего всегда можно было видеть занятым. Нет, он не прислуживал учителю, готовя ему обеды, стирая носки и прочее. Он выполнял довольно сложные задания шамана и, как мне показалось на первый взгляд, бессмысленные. Так, скорее от безделья нежели от необходимости, я окликнула мальчишку. В тот момент, Фаго сидел у дверей молебной и тёр обтянутой грубой кожей деревянной пластиной плоский кусок гранита – довольно тонкий и почти прямоугольный по форме кусок отменного по качеству камня. Он постоянно возил его с собой. Но не это самое важное, а то что за изображение он отшлифовывал. Вообще-то, он вечно что-то обрабатывал, выглаживал и вырезал, но менее пугающее. Нынче же это было нечто… откровенно говоря… демоническое. Человекообразное существо с пастью леопарда, огромными когтями, крыльями в виде лопастей, змеями вместо волос. О глазах я даже упоминать не желаю, ну а о том, что это чудовище держало в руках мне как-то и думать не хотелось… Внебрачное дитя львиноголового Маахеса и Горгоны с дубинкой Геркулеса! Более того, как я узнала позднее, Фаго постился в течении всей работы, которая могла занять его более чем на семь дней.
– Почему? – интересовалась я.
– Чтобы дух мог побороть тело. – Загадочно улыбнулся он.
– Это для
