в 3,5 раза меньше подушной подати русских помещичьих крестьян и в 5,5 раза меньше подати русских однодворцев.
Напомним, что раньше Московское государство, присоединяя к себе новые земли, распространяло на них свои порядки, выводило (или даже частично изводило) местную элиту. В Малороссии же не только ничего этого не произошло, но она получила привилегии, которых не имело великорусское ядро России. Ради удержания новых, слишком беспокойных приобретений самодержавие отступило от своей генеральной линии. Именно с этого момента и начинается Российская империя со всей своей спецификой – «империя наоборот», где «метрополия» живет хуже «колоний». Разумеется, эта система сложилась не по какому-то преднамеренному плану, а спонтанно: целью самодержавия стала внешняя экспансия в Европу; воюя за те или иные территории с сильными соперниками, оно было вынуждено считаться с хорошо организованными и привыкшими к набору гарантированных прав корпорациями местной знати и привлекать ее на свою сторону как минимум сохранением этих льгот. Великороссии же, веками существовавшей без прав и свобод, отводилась роль орудия и ресурса империи, а вовсе не ее «бенефициара». С появлением в составе государства «льготников» бесправное положение великороссов становилось вопиющим.
При Петре I украинская автономия будет ограничена, при Екатерине II – вовсе уничтожена. Но одновременно или позже появятся другие областные автономии, отношения с которыми будут построены по той же схеме. Например, Башкирия в XVIII в. обладала огромной автономией, будучи практически почти самостоятельным полувассальным полугосударственным образованием. Земля считалась находящейся в вотчинном владении башкир, продажа и сдача башкирских земель в аренду небашкирам была запрещена, число русских помещиков в Уфимском уезде не превышало 200 человек. Ясак для разных категорий населения был разным. Так называемые «тептяри» (пришлое население), не имеющие права собственности на используемые земли, платили со двора в среднем 9,2 коп. с души, что было в 8 раз ниже подушной подати с русских владельческих крестьян или в 12,4 раза ниже 114-копеечной подати с крестьян государственных. А «коренные» башкиры платили ясак с земли, промыслов и угодий, что составляло 22,4 % общего объема башкирского ясака, то есть не более 4–5 коп. с души. Косвенные налоги были невелики. И даже после подавления антироссийского восстания 1735–1740 гг. объем ясака практически не изменился. На Башкирию не распространялась таможенная система России и соляная монополия, что с учетом огромных запасов илецкой соли было для башкир весьма выгодно.
Итак, воссоединение под одной короной двух наследников Киевской Руси вовсе не было идиллией в стиле долгожданной встречи разлученных братьев. Украинская старшина шла в Россию с камнем за пазухой, великороссам полонизированные малороссы казались по меньшей мере подозрительными. «Хотя черкасы исповедуют веру православную, но обычаи и нравы звериные
