к окну.
Его соседи должны были пожаловаться на громкий шум, мешающий отдыхать, но праведной ругани не слышалось. Более того, мелодия была даже без налета напористости и вызова, каким привычно обладает вся дискотечная музыка. Звук поражал естественностью, будто был птичьей трелью или же гулом проносящихся машин.
Матвей аккуратно, одним пальцем отодвинул чуть-чуть занавеску в сторону, выглядывая в окно.
– Агхх… – издал мужчина, отпрыгивая в сторону. – Что это такое?
Резким движением руки отдернул все полотно в сторону.
Перед ним простиралось бескрайнее черное море. Оно шло волнами, плескалось, доставая до карниза, холодило прохладой лицо.
Небо похоже на выкрашенную в неестественный серый цвет упаковку на банке с кофе – его можно пробить пальцем, освобождая терпкий и горячий аромат, и где-то вдалеке, там, где с ним соединяется море, можно различить аккуратную полосу горизонта, выведенную твердой рукой художника. Но если приглядеться как следуют – если ты обладатель орлиного зрения – с маленькой натяжкой тебе бы удалось увидеть дрогнувший мазок, взметнувшийся краем вверх.
– Черт! – выдохнул Матвей. – Это наводнение?
Мужчина оглянулся в поисках ответа назад, к чуть припыленной немой мебели, утаивающей ответ на вопрос, попутно замечая отблеск воды на голубых стенах.
«Может, если я закрою шторы, то оно само как-нибудь исчезнет?».
Поступая в точности наоборот, Матвей взялся за ручку и открыл окно. На него тут же пахнуло тухлятиной и сыростью. Он выглянул наружу и, слыша прямо под собой бульканье воды, покрутил головой по сторонам.
Память подкинула странное воспоминание, точно не принадлежащее Матвею: темно-зеленая лодка дрейфует на волнах, и коса старых деревьев очерчивает границу борта и воды. Но как только в нос вновь ударил запах тухлятины, наваждение исчезло.
– Эй, здесь есть кто-нибудь? – крикнул во весь голос Матвей.
Вопрос эхом разлетелся по сторонам, а через некоторое время вернулся, будто успел обогнуть всю землю.
– Эй!
Никто не ответил.
Высунувшись из окна и опустив голову, Матвей заметил, что с такого ракурса вода больше не походила на себя, а, скорее, напоминала черную мутную жижу. От жижи должно так пахнуть?
Нет?
Налетел сильный ветер, принеся порцию ядреного запаха, от которого тут же заслезились глаза.
Жижа пошла высокими волнами, ударяясь о карниз окна, заплескивалась на подоконник и пол, а некоторые, особо отличившиеся брызги – на лицо Матвея.
Он сморщился, шмыгнув носом и втянув внутрь пару холодных капель.
– Эй, там! – во весь голос крикнул он. – Эй, вы, там!
Звуки разлетались по сторонам, смешиваясь друг с другом по-новому, соединяясь во всевозможные комбинации и союзы, в результате породив совершенно отличную от первоначальной фразу.
Может ему никто не отвечает,
