этого кидаемся к выходу. Я пытаюсь найти свою обувь, и мой взгляд натыкается на кроссовки Михася. Чёрно-голубые, но шнуровка на них белая. Точнее, когда-то была белой. Сейчас она испещрена бледно-розовыми пятнами, совсем свежими.
– Куда ты влез? – спрашиваю у Михася, запрыгивая в свои мокасины.
Женя и Витос, толкаясь, тоже пытаются обуться. Арт ещё на диване, дожидается, пока освободится место у двери.
Михась недоумённо разглядывает кроссовки. Его брови собираются у переносицы, свидетельствуя об активной мыслительной деятельности. Потом выпрямляется и поднимает свою куртку. На чёрной коже поблёскивают капли дождя.
Что-то заставляет меня взглянуть и на свою куртку. Она тоже кожаная, но тёмно-коричневая. Капли на ней такие же чёрные, как и на Мишиной. Тогда я просовываю руку в карман и достаю платок. Белый и свежий – я платками редко пользуюсь.
Провожу платком по куртке и показываю всем.
Михась выглядит озадаченным, но почти не удивлён. Женя и Витос замирают, потрясённо разглядывая платок. Арт встаёт с дивана и подходит к нам.
На платке, собравшем дождевую воду с рукава моей крутки, отчётливо видны розовые разводы.
00:30
Женя хватается за дверную ручку и плечом преграждает нам путь на улицу.
– Вы чо, нельзя выходить! – сквозь зубы шипит он, делая страшные глаза. – Там какой-то кислотный дождь!
Миша тем временем повторяет тест с платком на своей куртке. Результат тот же, разве что платок стал ещё розовей.
Я чувствую, как моё сердце уходит в пятки. Мысль: «мы вляпались в серьёзное дерьмо» встаёт перед глазами огромным реющим транспарантом.
Между тем шум на улице усиливается: толпа Лангольеров приближается. Я поднимаю глаза на экран видеонаблюдения, но там тихо. Только белая крыша Мишиной машины посверкивает бисером капель в свете уличного фонаря.
– Дождь кончился, – замечает Виталик.
Шум манит его в той же степени, что и отталкивает. Я испытываю сходные чувства. Мы должны выйти отсюда.
Миша принюхивается к своей куртке, смотрит на нас:
– Ну, вообще-то, запаха никакого.
Запах есть. Концентрация розовой дряни на куртке слишком мала, чтобы почувствовать её в закрытом помещении, но запах есть. Он был, когда я бежал открывать ворота. Он и сейчас там, стоит только выйти и принюхаться.
Мы выходим. Дорожка от цеха до ворот узкая, и мы бежим друг за другом, вытянувшись в колонну. Передо мной маячит кудрявый затылок Михася, мне в спину дышит Витос. Запах исчез – я принюхиваюсь изо всех сил, но не чувствую ничего, кроме сырой земли и мокрого бетона. Различить цвет сошедшей с небес воды в темноте невозможно, но я знаю, что она розовая. Всё вокруг розовое. От этой мысли кожа на спине идёт мурашками.
С грохотом распахиваем железные ворота и вываливаемся на улицу. Сначала мне кажется, что переулок пуст. Наш участок расположен в частном секторе, рядом с тюрьмой, места здесь тихие, за всю ночь
