выстрел мой. Стрела вонзается твари в левую половину груди – посмотрим, как они дышат с кровью в лёгких.
Как оказалось, вполне себе неплохо дышат. Похоже, неизвестный штамм бешенства в «розовом дожде» вынуждает организм «прокажённого» работать на пределе, задействовать все резервы. Мальчишка продолжает хрипеть и брыкаться, но теперь вместе с заражённой слюной из его рта летят брызги крови.
– Теперь я, – Витос берёт арбалет и накладывает последнюю, четвертую стрелу.
Прицеливается…
В следующую секунду воздух сотрясает громоподобный выстрел, и голова мальчишки исчезает в багряном мареве.
18:30
От неожиданности мы подпрыгиваем на месте. В ушах звенит. Я вижу, как тело мальчишки расслабляется и повисает на сетке забора. На его груди кровавый фартук из осколков черепа и кусочков мозга, а выше плеч – ничего.
Требуется несколько секунд, чтобы понять, что произошло…
Потом я замечаю в узком проходе, отделяющем задний двор от остального участка, Артёма. В руках моего друга дробовик «Ремингтона».
– Башка, – говорит он, и выражение, которое принимает его лицо, заставляет кожу на моей спине пойти мурашками. – Башка у них самое слабое место. Надо стрелять прямо в башку.
18:50
Мы собираемся очень быстро – двадцать минут, и «Ниссан» с «Октавией» полностью укомплектованы. Багажники едва захлопываются: провиант, вода, хозприпасы, амуниция и походные вещи, даже разделённые надвое, едва вмещаются в них. Оружие идёт в салон, за исключением нескольких «Ижей» и большей части колюще-режущего, которые также отправляются в багажник. Топоры, вилы и прочий садовый инвентарь оставляем в сарае – мы теперь продвинутые хищники и должны держать марку. Я беру с собой только мачете. В последний момент Женя вспоминает о самом главном – паре обрезков шланга, с помощью которых можно сливать бензин из баков брошенных на дороге машин.
Объясняя бабушке, что пару дней ей придётся продержаться самой, слышу в свой адрес столько оскорблений, сколько не слышал за раз, пожалуй, ни от кого. Спокойно проглатываю все. Может ругать и ненавидеть меня сколько угодно – главное, чтобы кушать не забывала. Напоследок наказываю ей, если мы не вернёмся, и она начнёт голодать, отпустить Дэна. Его еда может понадобиться ей самой, а псу нужно дать возможность выжить или умереть, пытаясь.
Когда вопрос с бабушкой решён, Миша уводит меня в сторонку переговорить с глазу на глаз. Наше первое правительственное совещание.
– Уже почти семь, – напоминает он. – Через пару часов стемнеет. Может, стоит подождать до утра? С таким арсеналом мы легко сможем пережить ещё одну ночь.
Ему не надо говорить мне об этом. Последние два часа я только и делаю, что слежу за небом и солнцем.
– Мы – да, – отвечаю, – а твоя родня может и не продержаться. Моя, кстати, тоже.
Кладу ему руку на плечо.
– Ничего, если не успеем к темноте, найдём укрытие. Весь город в нашем распоряжении. На этом месте
