о хором испуганных голосов.
– Гляди-тко! – крикнул на всю улицу Бурило-мастер, тыча пальцем в небо.
Лица разом задрались кверху и осветились багрянцем. Из мохнатой тучи, повисшей над поселком, вынырнул остроносый гироплан и, оставляя дымный след с прожилками огня, понесся к земле.
– Гробанется сейчас! – уверенно сказал кто-то.
– Факт, гробанется! – загомонили высыпавшие из хат старатели. – Шестопером ему в самые дюзеля прилетело!
Гироплан дернулся раз – другой, выправился было над плаунами, но снова беспомощно клюнул носом и окончательно исчез за кромкой леса. Недолго спустя земля опять дрогнула, принесло эхо взрыва, джунгли разорались с новой силой. И сейчас же низко, на бреющем, едва не цепляя орудиями верхушки деревьев, прошли, освещенные заревом, три полицейских крейсера.
Староста долго молчал, потом сипло прокашлялся.
– Нет, – сказал он уверенно. – Не празднуют. Бунтуют опять.
Обвел хмурым взглядом кучкующийся у калиток народ.
– Ну, чего рты раззявили? По домам расходитесь! Не вашего ума это дело!
Селяне, тихо толкуя, двинулись к своим хаткам.
– Ну, жди теперь облавы да обыска. Последнее отберут!
– Приправу подальше перепрятать…
– Всем спать! – подгонял в спины Староста. – Завтра чтоб ни одной зевающей рожи на прииске!
Но спать в эту ночь так и не пришлось. До утра небо над поселком бороздили полицейские крейсера, заливая улицы, огороды и старые шурфы на окраине нестерпимо ярким светом прожекторов. В лесу что-то трещало, визжало и ухало, оттуда тянуло дымком и злой химической кислятиной – видно кого-то выкуривали из чащи.
А на рассвете, когда косматое от протуберанцев Светило полезло из-за холмов, выбеляя рассохшиеся стены хат, в поселке появился чужак. Он пришел со стороны леса, опасливо жался в тени крыжабников и все поглядывал на небо. На нем был синий, с белым номером на спине, комбинезон штрафника, весь в дырах, подпалинах и пятнах от злой ягоды.
Старатели, собравшиеся у колодца перед выходом на смену, еще сонно почесывались и зевали во всю пасть, несмотря на предупреждение Старосты, когда чужак вдруг вынырнул из тени, и, кивнув на дымный столб, поднимавшийся над лесом, прохрипел:
– Это ищут меня…
2
«Приправа! Не только новый вкус традиционных блюд. Приправа! Не только уникальный комплекс витаминов и микроэлементов. Приправа! Глоток бессмертия, дарованный нам Вселенной! Чаша Грааля в твоей руке! Поправь жизнь Приправой!»
Лех закрыл сайт, поставив на него чашку. Стол-газета погас.
– Какой смысл рекламировать то, что и так идет нарасхват?
Полковник, шеф местной полиции ответил тонкой улыбкой.
– Это у вас на Земле. А здесь еще нужно найти солидного покупателя. Всякому хочется торговать бессмертием по земным ценам!
Лех встал из-за стола, уронив салфетку, подошел к иллюминатору. За бортом крейсера медленно проползал ковер желто-бурых древесных крон. Только у самого горизонта поднимался столб дыма.
– Из-за этого и бунтуют?
Вместо ответа полковник сделал хороший глоток из бокала со льдом и зажмурился сладко, как кот.
– М-м! Забытый вкус!
Он приоткрыл один глаз и заговорщицки посмотрел на Леха.
– А вы знаете, чем подмаслить старика! Спасибо за подарок… Хорошего виски теперь не достать.
Полковнику нравилось, что земной представитель не строит из себя начальство. Чин, наверное, не Бог весть, молод еще. Вот пускай и послушает знающего человека…
– Я вообще считаю, – продолжал шеф полиции, – что Земля действует на нас разлагающе. А мы, наивные, покупаемся. Пока здесь не пахло Приправой, колония жила тише воды, ниже плаунов. У нас было правительство, была полиция, даже армия – чуть-чуть. Теперь нет ни того, ни другого, ни третьего. Есть, предатели, вроде меня, вступившие в сделку с Землей, чтобы продавать ей Приправу, а есть патриоты, борющиеся за право… делать то же самое.
– А старатели? – спросил Лех, заметив внизу гроздь облепивших склон холма крыш и рыжие конусы вынутой породы, вроде кротовых куч.
– Старателям нет до нас дела, – полковник взял бутылку и налил себе еще полстаканчика. – Их, по-моему, не очень интересуют наши деньги. Лишь бы лопаты подвозили.
– Впервые слышу о людях, которых не интересуют деньги, – ухмыльнулся Лех.
– А зачем им? Они и так живут вечно.
Тень
