но в интеллектуальной издательской системе Ridero
Между
Александр Подольский
Каменный столб рос прямо из глубины. Верхушка, точно перископ, едва показывалась над водой. Настя прижалась к холодной глыбе, ухватилась за штырь и прикрыла глаза. Шум волн, брызги в лицо, крики птиц… Нет, она не умерла. Пока еще нет.
– Откашляйся, подыши.
Женский голос откуда-то сверху. Спокойный, заботливый. Таким хорошо убаюкивать перед сном, и Насте сейчас больше всего на свете хотелось отдаться течению и уснуть. А уже потом, очнувшись у себя в каюте, рассказывать подругам о ночном кошмаре.
– Но из воды вылезай. Здесь неспокойно.
Голова кружилась, картинка перед глазами плясала, роняя небо на воду. Солнечные лучи отражались в волнах и ослепляли, расползались по морю и дорожкой уходили в чащу облаков у горизонта. Столба было три. Все они на полметра выступали из воды и скрывались в черной бесконечности внизу. На столбе слева стоял тучный мужчина в одних шортах, бритая макушка сияла на солнце, как ангельский нимб. Взгляд толстяка жадно перепахивал волны, будто оттуда вот-вот должна явиться спасательная подлодка. Женщину из-за двух заплетенных рыжих косичек, драных джинсов и домашней кофты веселенькой расцветки можно было принять за студентку, но ее выдавало лицо – измученное, тронутое морщинами. Она сидела на столбе справа, по голень опустив ноги в воду.
– Живая?
Настя оперлась на металлический штырь и взобралась на свободный столб. Присела, осмотрелась.
– Пока не знаю.
Море было повсюду, темно-синие волны лениво переваливались друг на друга и что-то шептали. Посреди треугольника из столбов высилась труба. В метре от верхушки на нее был насажен железный диск, точно здоровенная гайка. А от него на глубину уходила цепь.
– Ничего не понимаю, – удивилась Настя, – а где корабль и остальные? Берег же рядом был…
– С «Софии»? – спросила рыжая, умывая осыпанное веснушками лицо.
– Откуда же еще?
– Так, ну-ка все дружно завалили матюгальники, – перебил мужчина, – опять эта сука плывет. Вынимайте грабли из воды и не кудахтайте.
Настя недоуменно посмотрела на толстяка, но тут же вытянулась на столбе во весь рост. Потому что в воде мелькнул акулий плавник. Когда жуткая рыбина вплыла в треугольник, угольки ее глаз, открытая пасть, ряды огромных зубов оказались так близко, что до них можно было дотянуться. Брызги облизывали пальцы ног, а Настя пыталась не грохнуться со скользкой поверхности – ее ступни едва уместились на верхушке столба. Обогнув трубу, акула ушла вниз, оставив лишь круги на воде.
Прошел час. Настя смотрела в воду, с трудом узнавая себя в отражении – прическа развалилась и торчала темными прядями во все стороны, лицо стало бесцветным, что только подчеркивало природную худобу и острые скулы. Если бы не красивая униформа с вышитым названием корабля, ее легко можно было принять за привидение.
– Сколько в зеркальце не смотрись, морда лица ровней не станет, – засмеялся толстяк.
Настя боялась свесить ноги в воду, но силы оставили ее. Усевшись на столб, она подтянула к себе короткую цепь, которая прорастала из каменной глыбы и заканчивалась раскрытым наручником. Точно клешня неведомого существа. Такие же кандалы болтались на воде у других столбов.
– Что это за место? Кошмар какой-то.
– А что не так? – спросил толстяк и улыбнулся. – Не любишь садо-мазо?
Настя показала ему средний палец.
– В дырке им у себя покрути, костлявая.
– Да пошел ты, мудак, – не выдержала Настя. – Видимо, наручники для тебя и оставили.
Толстяк заржал.
– Они без замков, – сказала рыжая, смыкая наручник вокруг звеньев и тут же размыкая. – Самой можно освободиться. Попробуй, пристегнись. Как ни странно, успокаивает.
– Ну уж нет, спасибо.
– Все равно бутафория.
– Как-нибудь в другой раз. Меня сейчас должны растолкать и сказать, что корабль прибывает в Палермо. И не было никакой катастрофы и тем более вот этих вот столбов.
– Хорошо бы… Но я думаю, что с Италией можно попрощаться.
Под недобрым взглядом Насти рыжая отвернулась и уставилась туда, где солнце царапало линию воды. Ветер гнал облака в неизвестном направлении, вокруг становилось темнее. Море почернело, теперь подводная часть столбов едва просматривалась. Вокруг плескалась мелкая рыба.
– А знаете, что я вам скажу, дорогие мои бабы? – почесывая голый
