утром – это чудо! Чудо – в золоте река.Птичье пенье – это чудо. Чудо – свет и облака.
Апельсиновое солнце, желто-белая луна,
И раскрашенная ярко синеокая весна.
И зима в пушистой шали, и осенний листопад,
Летний сад, где гроздья вишен
Под листочками висят.
Мир огромный – это чудо.
Будем же вокруг смотреть,
Чтобы утренние звезды никогда не проглядеть…
Даша опустилась на колени, прижалась губами к прохладной маленькой ручонке и сказала:
– Я люблю тебя, девочка моя. Я очень-очень хочу, чтобы ты скорее проснулась. Мы с папой купили тебе большого плюшевого мишку, красивую книгу сказок и набор красок, чтобы ты нарисовала нам мир чудес…
Наденька стояла посреди ярко освещенной цирковой арены и, запрокинув голову, наблюдала за балериной, пляшущей на канате. Движения балерины были легкими и изящными. Белый кружевной зонт, который она держала в руке, взлетал вверх, а потом скользил вниз, то пряча, то вновь открывая ее красивое лицо. Балерина танцевала на канате, не обращая внимания на замерших внизу зрителей. Она смотрела вверх и загадочно улыбалась.
– Научи меня танцевать и кружиться, – набравшись смелости, крикнула Наденька.
– Поднимайся ко мне, – позвала ее балерина, не прерывая своего танца.
Наденька легко взобралась вверх и увидела, что балерина пляшет не на канате, а на стеклянном полу, разглядеть который снизу было невозможно.
– Иди смелее, – сказала танцовщица. – Но не просто иди, а танцуй. Это легко. Смотри на меня и повторяй за мной движения. Раз, два, три… Раз, два, три…
Наденька встала на мысочки и сделала несколько неуверенных шажков. Балерина звонко рассмеялась и, чуть замедлив свой танец, показала девочке нужные движения.
– Слушай музыку, и тебе будет легче, – сказала она. – Раз, два, три… Зонт вверх, а теперь вниз.
Наденька хотела сказать, что у нее нет никакого зонта, но увидела, что он есть. Маленький зонтик из белых кружев, расшитый серебряными блестками. Нарядна Наденькина одежда, в которой она пришла сюда, превратилась в бледно-розовую балетную пачку, а туфельки – в пуанты.
– Я настоящая балерина! – воскликнула Наденька. – Мне совсем не трудно плясать здесь вместе с вами. Я хочу, чтобы музыка не прекращалась. Я хочу танцевать и кружиться всю жизнь!
– Танцевать и кружиться всю жизнь нельзя, – строго сказала балерина. – Всему свое время. «Время рождаться и время умирать. Время искать и время терять. Время плакать и время смеяться; время сетовать и время плясать. Время молчать и время говорить. Время любить и время ненавидеть».1
– Но сейчас – время танцевать, и мне хочется, чтобы оно длилось вечно, – проговорила Наденька. – Оно продлиться ровно столько,
Екклесиаст 2:2,4,7—8.
