создает и держит? И кто что-то пытается бесконечно поправить? И главное – тебе-то это зачем? Ты всерьез решила, что сможешь докричаться и достучаться про то, что у них ни разу не про любовь, а про жизненную проституцию? Что они не имеют понятия о том, что произносят, и потому кричат особенно громко? Как водится.
Нет.
Просто пришел острый момент, когда нужно сказать «нет». И если до того ты все еще работаешь на поддержание образа себя, то тут – слава тебе! – нашлись помощники этот образ разобрать по деталькам. И все совпадает – ты со своей текущей уязвимостью, они со своими транспарантами. Но ты больше не можешь, не должна понимать, приветствовать, утешать и наслаждать их взоры-уши-души. Чуть позднее обнаружишь, что можешь спокойно оставить им все, с чем они упорно таскаются. Просто вынуть все свои опции заботы, поддержки, теплоты, участия и назиданий из непростого замороченного чьего-то. Пусть сами – без опций. Ну и ты, без вселенской нужности всем и каждому. И твой перфекционизм с неизбывными побуждениями «непременно чтобы все и всё» захлебнется прощальной песней.
Вдруг мигом обнаружишь свои границы. Вдруг ясно и однозначно отбросишь всю образность – и свою, и чужую. Выйдешь из берегов, пойдешь в разнос – для профилактики и по-новому для себя. Внятно и четко покажешь направление выхода – и физического, и психологического. И очень бережно отнесешься к своему вниманию – куда оно вело и направлялось долгие годы. И ты от этого была также при сомнительных «дивидендах».
А теперь у тебя другое, теперь проявляется все, и в самом гипертрофированном варианте. Чтобы видеть, чтобы знать, чтобы убрать лишнее. Совсем. И чтобы каждая сдуревшая клетка знала свое последнее место.
Я тебя не отдам
Сколько б ни было слов, не сказать мне тебе,
Сколько б ни было снов, не увидеть во сне,
Сколько б ни было песен, не будет такой,
Самой главной моей – про мою любовь.
Ты проник, растворился, и меня растворил,
Ты возник, сотворился, словно двери открыл,
Ты мельчайшей частицей в каждой клетке моей,
Ты собрал по крупице все, что в жизни важней.
Ты учил и учился, углы заострял,
Ты молил и молился, меня заслоня,
Ты не полз и не падал – нес меня на руках,
Ты за грубую правду не рубился впотьмах,
Ты окутывал мягко, всю нежность даря,
Ты сражений не вел, отступая не зря.
Лишь потом разглядела то, что сердцу дано —
Ты весь мой до предела, мы с тобою одно.
Ты мое отражение, то, что где-то в тени,
Ты мое наваждение под покровами тьмы.
Ты мой солнечный лучик, что не режет глаза,
Ты таинственный ключик, что не против, а за…
И однажды сложилось – без тебя не живу,
Не дышу, не люблю, не играю, не рву,
Нет
