будь со мной. Я живу. Люблю.О помощи тем, кому хуже
Ко мне приехала девочка-знакомая моей Ляльки. Попросила о консультации. Просто поговорить. У ее мамы обнаружили онкологию.
– Я не знаю, как себя вести, что говорить… как пережить это все… – тихо начинает она. – Мне нужно ехать к маме, там папа, но он, похоже, не помощник сейчас. Тоже в ужасе. Мама внезапно почувствовала ухудшение, у нее практически нет сил. Она проходит какие-то обследования, и не верит, что у нее это…
Я слушаю и слушаю эту девочку. Примеряю-уточняю свои ощущения. Как отзывается, как формулируется. И понимаю, что это не главное. Это первый случай в моей жизни, когда я могу сказать – я такой же человек, и все это такое же мое. Это не психотерапия, не консультация – что-то другое. Я готова отдать. И это не просто «взгляд сверху» и объективное наблюдение. Это такой опыт, который рождается прямо сейчас. И он для меня новый, и слишком индивидуальный. Я не могу знать, что из этого подойдет всем. Учебник точно не напишешь.
– Это нормально, так и есть. И то, что чувствует мама, и то, что чувствуешь ты. И поведение папы – вполне естественно. Все изменится, дальше будет чуть-чуть по-другому.
Девочка спрашивает меня, нужно ли убеждать маму в «правде»? Нужно ли настаивать на каких-то срочных действиях, нужно ли влиять на ее настрой?
– Знаю одно – надо дать возможность прожить все, как есть. Это самый роскошный подарок, который близкие смогут сделать. И себе дать такую возможность. Просто взять и позволить.
Стремление куда-то бежать и срочно что-то делать. Влиять, убеждать, настаивать, упорствовать, уверять, приводить примеры. Это все на первом этапе – щиты. Потому что очень страшно. И очень больно. И вот этим «влиять и менять» мы склонны защищаться. И не позволить себе глубинных проявлений. Это большая ложь. Она потянет кучу маленьких. И так далее.
– А о чем говорить можно? Вот с Вами можно говорить о диагнозе, да и обо всем… А с мамой – не уверена.
– Не говори о диагнозе, не говори о болезни. Говори о том, что чувствуешь. Пытайся озвучить, что чувствует мама и спроси у нее – так ли? Не жди, что сразу «угадаешь», или она прорвется эмоциями, или в принципе захочет говорить. Нужно время.
Знаешь, в этом всем самое паршивое на первых порах от близких и друзей услышать, что все будет «зашибись». И еще узнать миллион сто тридцать семь вдохновляющих примеров про то, как люди заболели и вылечились. У каждого в мозгу будет стоять жесткий блок: «У меня другое и мне плохо».
Лучше, если бы кто-то умел спросить в нужный момент: «Насколько все плохо?». Лучше, если бы в ответ на твое сообщение кто-то сказал: «Это жесть. Это не про тебя. Мне больно.»
О чем можно говорить? О жизни, о ерунде, чуть-чуть о том, что дальше. Но в контексте обыденности.
«Надо летом побольше огурцов таких законсервировать». И это все не с целью отвлечь или переключить внимание – его не переключишь. Это так, в проброс, доставая банку с полки.
Или вот: «Слушай, там распродажа остатков коллекции летних шлепок, может возьмем? Чтобы
