е мрачно отозвался Алест и натянуто улыбнулся: – Не хотелось бы оказаться под завалами вместе с папиной свитой. Не так я мечтал жизнь закончить.
– Вот и отлично.
Я потянулась и подошла к двери. Эльф не рискнул. Пришлось самой выглядывать в коридор, ворочать головой и выбираться к лестнице.
– Ну что там? – не выдержал остроухий, подползая ко мне спустя две минуты. На коленках, приникая головой к ковру и попой устремляясь в потолок.
– Еще не доползла, – шепотом озвучила очевидное я. В отличие от трусишки, я решила не позориться и не собирать пыль с пола. Вместо этого прилипла к стеночке и ни разу от нее не отлипла до самых перил. Тут уж пришлось перегруппироваться в упор лежа и едва-едва высунуть нос из-за угла.
В холле обнаружилась Мирабель, которая радостно повизгивала и хватала одну из эльфиек за уши. Она липла к бедной женщине, как колючки лопуха, тормошила ее волосы, разрушая высокую прическу, и я не представляла, как бедное создание собирается избавляться от внезапного вредителя. Впрочем, улыбка на лице женщины и нежность, с которой та удерживала тяжелую малышку на руках, явно свидетельствовали о другом ее желании.
– Мирабель, покажи леди свою комнату, – нарушил какофонию выкриков магистр Реливиан.
– Брат, рад тебя видеть, – кивнул эльф не замеченному мною мужчине. Отвлекшись на семейную сцену, я не уделила ему должного внимания. Зато, судя по сбившемуся дыханию Алеста, младший эльф заметил только его.
Морально готовясь, я глубоко вдохнула и перевела взгляд на предел мечтаний среднестатистической обитательницы нашего курса для эльфонут… любительниц высокой эстетики. Папочка не уступал сыну в росте, но и каланчой его назвать язык не поворачивался. Было в нем что-то притягательное, несмотря на острую нужду в каблуках у дамы. Я даже вздохнула завистливо: наверняка не испытывает проблем с доставанием книг с верхней полки! Вторым пунктом притягательных качеств значились волосы. Блондинистые, как и у сына, длинные, гладкие и шелковистые, как у порядочного эльфа. Так бы и получить их в свое безраздельное пользование с правом дальнейшей перепродажи. Это же сколько за эльфийский парик бы отвалили… Говорят, их даже моль не берет.
Мечтательное выражение на моем лице, кажется, испугало Алеста. Он глянул на меня с укоризной, как будто понял, о чем я думаю, и обреченно вздохнул. Пожав плечами, ибо лишние звуки могли нас выдать, я вернулась к прерванной оценке представителя ушастых и едва не выдала нас с потрохами сладострастными стонами.
Я хотела! О, как я хотела… Если бы в этот момент нас не разделял вероятный перелом конечностей, ничто не помешало бы мне сигануть вниз и повиснуть на эльфе. Повиснуть, обвить за шею, склониться к самому уху и спросить. Задать самый сокровенный вопрос в жизни каждой девушки: кто посмел передрать этот фасон? Он же только осенью был представлен в последней коллекции мастера Штрата. И что я вижу? Великолепный, выдерживающий арбалетный выстрел камзол красуется на остроухом, а вместо гномьих рун на манжетах и воротнике рубашки – какие-то финтифлюшки сомнительного качества.
Кажется, Алест что-то заподозрил. Не нужно было мне с такой ненавистью смотреть на его родителя. Лучше бы притворилась влюбленной. Вот только здравый смысл подсказал, что в таком случае Алест заподозрил бы неладное еще раньше и постарался бы утянуть меня в комнату для разъяснительной беседы. Духи штолен, что же Алест таким внимательным стал? Пусть бы привычно задумался и все пропустил. Духи, ну что вам стоит?
– Тари? – шепотом обратился эльф, перехватывая меня за запястье.
– Тс! – Вот еще! Нельзя позволять ему нарушить концентрацию – я тут мантры повторяю, чтобы не сорваться, а он выдает наше присутствие из-за слабости характера.
– Поздно! – обнаружил наше присутствие магистр Реливиан. Эсталиан, возлюби своего подопечного, чтобы сил не оставалось чужие засады раньше времени раскрывать. – Алестаниэль, Антарина, спускайтесь. Отсюда вид лучше!
В последнем я даже не сомневалась. Еще бы он был там плох. Из холла выпрямившаяся фигура Алеста просматривалась великолепно. От мятой пижамной штанины до шерстинок ковра, отпечатавшихся на щеке подельника. А уж не заметить сияющие смущением красные кончики ушей на белоснежном фоне истинно эльфийских волос не смог бы даже самый близорукий эльф.
– Отец, – слабо проговорил Алест, позоря честь и достоинство настоящего гнома.
Скорбно возведя очи к потолку, я отработанным движением вытянулась по струнке и демонстративно отряхнулась. Взгляд эльфа перекочевал с сына на мою скромную персону. Но, видимо, ничего примечательного для эльфа в моем лице не оказалось, и он решил вернуться к созерцанию сына. В корне неверное решение.
– Позвольте доложить?! – хорошо поставленным голосом, от которого даже Мирабель сбилась с рассказа, отрапортовала я.
– Докладывай, – хмыкнул глава делегации,
