готовят еду, но и проводят занятия.
Посмотришь на газовую плиту, и без труда определишь – чья кастрюля учителя, а чья – ученика. В большой кастрюле варится жирная курица – без сомнения, она принадлежит преподавателю, а у Васи кипит одна картошка. Вот, он вытащил курочку из кастрюли Венеретты Измаиловны и положил ее в свою, а сам стал играть на «фоно». Вскоре на кухню пришла в домашнем халате хозяйка, глянув в кастрюлю, она взмахнула ладошками: «Ах, где моя курочка?» Вася смущенно встал из-за инструмента, тихо отвечал: «Она тут, я взял ее только для навара»… Из окон музыкального заведения с утра и до позднего вечера гремит музыка в исполнении обучающихся. Особенно режут слух прохожим трубачи-духовики. От них можно услышать нелестную фразу: «Сумасшедший дом – какой-то».
На первое знакомство с вокалом Соколов спешил с особенным праздничным настроением, озаренный светом мечты, будто мотылек, ослепленный лучами яркого солнца. Вокал – это, прежде всего, постановка голоса. Это в сказках приходили к кузнецу поправить голос, то ли, волк, то ли, осипшая коза, и он быстро помогал им, а в реальности на это уходят годы терпеливого труда.
Путь в искусстве тернист: он притягивает всех, однако всех расставляет на свои места по способностям. Андрей этих тонкостей еще не знал.
Первокурсников распределили по педагогам. Соколов попал в класс Софьи Михайловны; старшекурсники с завистью говорили: «Тебе, Андрюха, крупно повезло с педагогом, ее ученики поют в известных театрах страны».
Соколов шел, озираясь на бронзовые статуи композиторов-классиков, вежливо обходя в коридорах пюпитры с нотами упражняющихся баянистов.
Поднявшись по мраморной лестнице, точно в назначенное время он стоял возле двери аудитории, за которой слышалось пение. Женский голос исполнял старинный романс под сопровождение музыкального инструмента.
Дождавшись паузы, Соколов вошел в класс: у стены справа стоит в черном блеске фортепиано, по углам от пола до потолка висят шторы из гобелена, в углу столик, за которым сидит Софья Михайловна в строгом платье с белым воротником. Ее темно-каштановые волосы, свисающие до плеч, аккуратно зачесаны в пробор. Такого же цвета глаза доброжелательно смотрят на вошедшего. На стуле, возле инструмента, сидит молодая пианистка – Людмила.
Андрей оробел.
У девушки Светланы, исполняющей романс, закончился урок. Она уже на третьем курсе, и поет, по мнению Соколова, как настоящая певица. Недаром, слушая ее, он улыбался. Света, выслушав замечания педагога, пожаловалась ей, что в романсе сорвала верхнюю ноту – «пустила петуха». Затем, собрав ноты и, глянув на новенького, поспешила на другие занятия.
Во время знакомства с Соколовым, Софья Михайловна и пианистка-концертмейстер Людмила просили его рассказать о себе. И он поведал, как у себя в лесной стороне строил железную дорогу, был помощником вальщика леса, работал на Балаковском химзаводе, служил в армии, где был взводным запевалой, редактором «Боевого листка».
Преподаватель и аккомпаниатор заметили, что их ученик с интересом разглядывает клавиатуру инструмента,
