ее на столешницу, раздвинет ей ноги и овладеет ею – быстро и жестко.
– Я не собираюсь заниматься с тобой сексом только для того, чтобы сказку сделать былью, – пробормотала Мел севшим голосом.
– А как насчет обвинения, что у меня недоразвитый, крошечный?
– А-а, вот ты о чем. – Она поморщилась. – Прости, сорвалось с языка. Мне очень жаль.
– Ничего тебе не жаль.
– Ладно, ты прав: не так уж чтобы очень.
Бо устало вздохнул.
– Почему бы тебе не сказать им правду? Что я здесь потому, что собираюсь встретиться с Салли?
Вот так просто, да?
– Потому что…
Потому что все будут оскорблены, если узнают, что Мел позволила им думать, будто их положение прочно и надежно, а это совсем не так; потому что ей придется вытерпеть их расспросы, действительно ли Салли виновна в том, о чем говорил Бо?
– Да потому что ты лгунья, – тихо сказал Бо, делая шаг к ней. – Потому что ты очень долго лгала им, не так ли?
Еще шаг, и Мел почувствовала, как сзади в ягодицы врезается твердая столешница, а спереди неумолимо налегает всей массой Бо. Единственное, что ее успокаивало, так это холодная сталь машинки для вскрывания конвертов в ладони.
– Потому, что знаешь: стоит тебе признаться, – продолжил Бо, – и они перестанут думать, будто солнце встает и заходит на твоих плечах.
Мел покачала головой, не соглашаясь с ним. Нет, она тащила на себе всю работу вместо Салли вовсе не из желания, чтобы ею восхищались и смотрели на нее снизу вверх. Причина абсолютно не в этом! Ей самой хотелось работать, потому что аэропорт стал ей домом, к тому же единственным, другого у Мел, собственно, никогда и не было.
Ну ладно. Если подумать хорошенько – да, еще и потому, что они уважали ее и восхищались ею. Это придавало Мел ощущение значимости. Но разве это преступление? Неужели Бо не способен это понять?
Разумеется, не способен. Уверенность Бо в собственной правоте граничила с оскорбительным упрямством. Ему было плевать, что о нем думают люди, и даже в голову не приходило поинтересоваться их мнением. Вероятно, и в собственной непогрешимости он не усомнился ни разу.
– Мел, что тут творится? – спросил Бо, ласково поглаживая ее висок. – Ты оставила меня одного. Провоцируешь мое любопытство, вынуждая поинтересоваться, что еще ты скрываешь.
Ей было трудно думать, еще труднее – говорить в такой близости от Бо, и он, возможно, об этом догадывался, как ни отказывалась она в это верить.
– Ты, случайно, не отправлял мне на днях письмо по электронной почте?
Он внимательно взглянул на нее.
– Нет. Почему ты спрашиваешь?
– Просто… спросила.
– Ты получила странное электронное письмо?
Нет. Всего-навсего угрожающее.
Его взгляд опустился – теперь Бо смотрел на ее губы, и глаза потемнели.
– Упрямство тебя только украшает. Ладно, я об этом
