рядом с мизинцем.
– Когда я забрал у тебя… – он не смог произнести слово «мясо». – Ты оскалился и укусил…
Эсмир ворвался в покои наследника – тело Далии раскинулось на полу в неестественной позе. Белая ночная сорочка казалась черной от густо покрывшей крови, в разодранной груди белели сломаннные ребра, раскрывшиеся, словно оскаленная пасть; багрянец влагой блестел на мехах, что покрывали пол.
Тут же рядом лежали Детсем и Арнгур, крепко сжимая мечи окоченевшими пальцами.
Король держал маленького принца на сгибе левой руки, по ладони сочилась тонкая алая струйка, пачкая подол детской рубашки. Малыш шипел и скалился, глаза сверкали сапфирами, из-под окровавленных губ торчали острые клыки.
Из коридора донесся топот.
– Эсмир, дверь! – вскинув руку, мечом указал король, и сталь полыхнула пламенем очага. – Никого не впускай!
Сеанар [воинское звание, командующий тинаром: 12 теаларов] Темной Стражи, бросил короткий взгляд на занавесь балкона, отмеченную кровавыми следами, и быстро развернувшись, вышел; дерево гулко ухнуло.
– Моя королева, – учтиво склонил голову Эсмир, положив руку на железное кольцо двери и не сводя глаз с Аделы.
– Пропусти! – велела Перворожденная, попытавшись оттеснить Эсмира. – Там мои дети!
– Приказ короля, – не дрогнул сеанар, – никому не входить.
Адела отступила, обхватив плечи; тело содрогнулось под тонкой тканью сорочки, мороз пробежал по коже – тихий голос Эсмира отразился ужасом в лазурных глазах, в горло провалился ком. «Случилось непоправимое!» – оборвалось сердце. Она качнулась вперед… Но Темная Стража не нарушит приказ короля пока тот не противоречит Чести…
Руки женщины опустилися на округлый живот, в тщетной попытке сохранить тепло для еще нерожденного; ковер под ногами скрывал прохладу голого камня, и все же онемение медленно поднималось от босых ступней, грудь сдавило… Но холод ли повинен в этом?
Эсмир шагнул вперед, плащ сверкнул серебром в неровном свете факелов и «черный волк, воющий на луну», укрыл плечи королевы…
…Дарс Летар вглядывался в сапфировые глаза, держа малыша на сгибе левого локтя; за спиной воинственно потрескивал камин.
– Пропусти! Там мои дети! – слышал он крик Аделы.
Рука с мечом двинулась, опуская клинок в колыбель… Малыш крутил головой, маленькие ручки цеплялись за густую бороду; язычек мелькал по губам, собирая капли багрянца, но клыки уже скрылись; глаза сверкали сквозь мрак все теми же холодными искрами.
Дарс поднес скомканную простынь к губам Марена и аккуратно отер кровь – малыш фыркнул, пытаясь отвернуться. Король отступил, серый бархатный халат, нагретый камином, жег кожу… Быстрый поворот, и свет памени упал на лицо малыша – зрачки сжались до черных точек, сапфиры полыхнули ярче, клыки остались спрятаны; малыш улыбнулся теплым «янтарным ладоням», ласкающим
