ть и крыло мотыльковоКрошечной свечки негромкое слово.
И на стене чудотворные блики
Будут забыты, как слёзы калики.
Но ведь судьба шанс кидает порою
Сирым, убогим – не только герою…
Тонкая свечка слизнула бумажку
И по обоям метнулась врастяжку,
И запылали уже занавески,
Новые брёвна и старые фрески.
Пол полыхает жерлами дракона,
Вещи кидают с витого балкона…
Миг – не осталось от дома дощечки.
…Вот и прославилась скромная свечка!
Красный росчерк
Красный росчерк пера
Делит грудь пополам.
Из тупого угла
Полоса потекла.
Терпкий запах крови
Закружил в голове.
И уже полыньи
На груди стало две.
Каплет кровь на ковёр,
И узорам под стать
Расцветает шатёр,
Как червонная масть.
Стал сочнее узор,
Рдеет дивный цветок.
И совсем не в укор —
Кровяной стебелёк.
А оставшихся сил —
На ковёр тот упасть.
Славно друг угостил.
Можно выспаться всласть.
Почти романс
Вы ко мне подошли в полумрачии зала.
Был учтивым поклон и опущенным – взгляд.
И в душе у меня странно вдруг задрожало.
И припомнился летний запущенный сад…
Я блуждала в тени изумрудных деревьев.
Платье лёгкое, туфельки были в росе.
Далеки голоса городских ротозеев.
Я сбежала от них, надоели мне все.
Вы возникли бесшумно вдруг передо мною.
Я отпрянула в страхе, и вырвалось: «Ах!»
Мы молчали потом под зелёной луною.
И своё отражение зрели в прудах.
Я домой воротилась с туманным рассветом.
Руки зябкие, плечи закутала в шаль.
С кем была под луною – не знала об этом.
Но мне было чего-то мучительно жаль…
Вы ко мне подошли в полумрачии зала.
Был учтивым поклон и опущенным – взгляд.
Я вас долго ждала! И на вас я гадала!
Но… венчалась с другим три недели назад…
Белая Ворона
Всё начиналось очень глупо и нелепо:
Душа моя не соглашалась спрыгнуть с неба
И поселиться в худосочном детском теле.
Но не поспоришь: уста Бога повелели.
Не кукушка, не тигрица, не змея,
Белая Ворона – это я!
Душа смирилась, подчинилась, затаилась.
И тут судьба моя проклятая решилась.
«Никто не сможет в этой робкой оболочке
Узнать меня ни в белом свете и ни ночью».
Не кукушка, не тигрица, не змея,
Белая Ворона – это я!
Но много раз ещё потом душа стремилась
Покинуть тело на Всевышнейшую милость.
Хворало тело, и хирело, и слабело,
Но не дошло до запредельного предела.
Не кукушка, не тигрица, не змея,
Белая Ворона – это я!
Я мышкой серою казалась, неприметной.
Душа скрывалась за щеколдою заветной.
И говорить мне ни о чём не позволяла.
И лишь бумаги лист порою окрыляла.
Не кукушка, не тигрица, не змея,
Белая Ворона – это я!
Меня, душа, не знаю, скоро ли покинешь.
И крикнешь громко или тихо свистнешь: «Финиш!»
Но это снова будет глупо и нелепо:
Не навсегда же возвратишься ты на небо!
Не кукушка, не тигрица, не змея,
Белая Ворона – это я!
***
Оплывшей свечки трепет зряшный
Кидает тени на ладонь.
Выводит титрами изящный,
Неверный луч: «Меня не тронь».
Как рыба, потерявши жабры…
Перед глазами –
