style="font-size:15px;"> – Что происходит?
– Объясни, голубчик, не тяни резину!
Ёшкин Кот спустился на ковёр, лёг на живот, вздохнул, закрыл глаза и прошипел:
– Я пошел на Кудыкину гору, потом к чёрту на кулички, послушал, как свистит на горе рак, короче, как обычно. Но тут смотрю – Блин валяется… свернутый и обкусанный.
– Эй, кричал я ему, – а он молчал! Я ждал ответ – он почти не дышит.
– Уйди, Ёшкин Кот, мне конец!
– Почему?
– Маты одолели. За горой их целый воз и маленькая тележка. Страшные, грубые, волосатые.
– Ну, ты сам не подарок!
– Я не подарок, а они… Даже Нелёгкую довели до белого каления!
– Не может быть…
– Я сам видел…
– Блин свернулся, а я три дня нёс его на себе окольными путями, – закончил свой рассказ Ёшкин Кот.
– Ну, дожили! – крикнула с полки Ядрёна Вошь.
– Так… Я, кажется, знаю что делать, – уверенно произнес Конь в Пальто.
– Что???
– Ложитесь спать, утро вечера мудренее. Копыта просятся к перу, а перо к бумаге!
И все послушно легли спать.
Конь в Пальто достал из своего чемодана бумагу, перо, и сел за свой любимый письменный стол прямо у окна. Дождь лил и лил, и это радовала мастера слова. Он писал и перечёркивал, рвал бумагу весь остаток ночи.
Когда все проснулись, то увидели улыбающегося Коня, держащего в руке исписанный листок бумаги.
– Ё-моё, ты издеваешься что ли? – нервно спросил Ёкарный Бабай.
– Нет, друзья мои, странные и любимые, я нашел решение этой проблемы и это – Стихотворения!
– Ё-моё, – вздохнули все.
– Да-да, стихотворения, только они не дадут Матам уничтожить всех нас – мягких и добродушных. Любой ребёнок, если он учит стихотворения, то ему не до матов. Увидите этих чудовищ – читайте наизусть любое стихотворение!
Все захлопали и приготовились слушать.
Ядрёна Вошь, конечно, не Мальвина,
А Ёшкин Кот, увы, не Винни-Пух,
Но в сотни раз приличнее картина,
Коль вместо Мата их помянем вслух
Ёк-Макарёк и Блин, и Ёксель-Моксель,
Не так изящны и не так нежны,
Зато они добрей, смешней и проще
Любого Маты, что ни говори
Мой старый друг, Бабай – герой фольклора!
И, Ё-моё, как жалок будет мир,
Когда в любом изящном, жарком споре,
Лишь Маты на земле устроят пир!
В комнате наступила полная тишина. Конь ждал аплодисментов, но все стояли, опустив головы, и не глядели ему в глаза.
– Чё, а мягче никак было нельзя?
– Разве можно так
