наметили – обязан выполнить, – Кридин знал, что интеллигенция требует иного обращения и подхода.
– Когда мы что не выполняли, – затарахтел Фрол Наумович, часто моргая из-под очков. – Только вот уж не знаю, увольняться мне прикажите или как?…
– Или как, – Кридин беспардонно прервал взволнованную речь пожилого человека, потому что больше не хотел дискутировать.
– Этот гегемон меня в гроб вгонит…
– Крепись Наумович!
Кридин пожал ему руку выше локтя.
– Судьба у тебя просто такая, – и, не дожидаясь ответа, отправился на совещание.
Но Фрол Наумович, желая поставить все точки над I, вслед все же выкрикнул:
– На хренам бы нужна мне такая судьба.
***
Глава 2
Кобра
В маленькой уютной спальне с плотно зашторенными окнами, уткнувшись лицом в подушку и пряча свое блаженное таинство под широким ватным одеялом, спала очаровательная блондинка по имени Светлана. В квартире никого, кроме нее, не было: муж с пятилетней дочкой минут уже десять как ушли. (По дороге на работу, примерно, к положенному часу, Василий заводил девочку в детский садик.) Пользуясь их отсутствием, Светлана выкраивала пятнадцать – двадцать минут для неги, которую уже никто не мог потревожить. Сон был сладким и вожделенным. Ей снился любимый мужчина. Он страстно целовал и ласкал ее тело. Затем нежно прижимал к своей груди и вновь, прикасаясь к чувственным местам, заставлял вздрагивать и утопать в безумии экстаза. Она отчетливо ощущала его пламенное неровное дыхание, прикосновение губ, их приятный вкус и запах, до боли родной и очень сексуальный. Огнем загорались щеки, затем теплом наполнялась грудь, от которого она теряла над собой контроль, небесная сила экстаза медленно опускалась в низ живота, переходя в блаженство. Светлана пыталась во сне с нею совладать. Перевернулась с одного бока на другой, затем легла на спину. Но подавить природную энергию не удавалось, неземные мысли путались, она цеплялась за каждую, в надежде понять, что с ней происходит. Ее уже начала бить предательская дрожь, и она с криком проснулась. Сбросила с себя одеяло и, не открывая глаз, села на тахте. Но сон перебарывал ее порыв, и она вновь повалилась на ложе. Только теперь она испытывала наслаждение от приятной истомы пробуждения, в которой хотелось находиться как можно дольше: и нежиться, и улетать в небытие, и вновь возвращаться в реальность. Она, наверное, могла бы так лежать, нет, парить, до бесконечности, но утро начинается с рассвета, а день с новых дел и забот, иногда даже приятных, томительных и долгожданных. Ей пора было вставать, чтобы успеть на свидание, которое должно было сон превратить в реальность. От сознания приближения приятных минут она окончательно проснулась, широко потянулась и открыла голубые глаза. Провела рукой по бедру, животу, задержала ее на груди, затем прикрыла ладошкой долгий зевок и после этого решительно
