не слезая с коня, жестом подозвал к себе воеводу.
– Вези её в белокаменную, там разберёмся. Да, ещё вот что: сбрось с колокольни этот колокол вечевой. Его тоже в Москву.
Толпа вытолкнула вперёд старца Феодосия.
Посадник кряхтя встал на колени, протянул князю серебряные ключи от врат вольного города. Слезы градом катились из глаз старца.
– Государь Новгорода теперича ты. – Он хотел ещё что-то добавить, но княжеская стража оттеснила его от Иоанна. После слов бывшего правителя города толпа сначала робко, а потом все громче и громче закричала: «Да здравствует великий князь всея России и Новгорода! Отныне и во веки веков судьба наша в руках твоих».
***
Служивые люди споро погрузили колокол на добротные сани. Множество народа из простолюдин и некоторые знаменитые граждане провожали его, сколько хватило сил. Их не прогоняли. Новгородцы брели за санями безмолвно. Слезы текли у многих из них.
Встречный купец спросил одного из них:
– Хороните кого, что ль?
– Отца своего, – ответствовали из толпы.
***
– Ну что, друг мой верный Скулатый, мы с этой новгородской бабой делать станем? – обратился Иоанн к своему подданному.
– Дозволь слово молвить. – Скулатый почтительно склонился перед правителем.
– Я так меркую, постричь её в монахини срочно надобно. Да и вся недолга. Даже имя ей придумал новое – Мария. И пусть век свой коротает в монашестве в Зачатьевском монастыре.
– Я иное мыслю, – возразил Иоанн. – Уж больно много у неё сторонников в этом Новгороде осталось. Не ровён час мятеж подымут. Вольность свою никак позабыть не могут. Наклонись ко мне поближе и внимай, что тебе поручу.
– По дороге из Москвы в Новгород есть сельцо – Млеве зовётся. Это уже земля Новгородская. Желает почить в земле родной, так исполним её последнюю волю. Потом объявишь честному народу, что, мол, померла от тоски и печали. Ну, да не мне тебя учить. Ты у меня сам с усам. Всё. Ступай. Мне сейчас послов иноземных принимать надобно.
Дело табак
Урядник Преображенского полка Петр Михайлов снимал похмелье при помощи местного алкоголя, именуемого виски, добавляя в него щепоть, другую крепкого индийского перца. Для русской души подобное пойло было зело как противно, но другого под рукой просто не было. Расторопный лакей, приставленный к царю, не преминул протянуть дорогому гостю заранее раскуренную трубку.
Одна, другая затяжка, и полегчало. Ум маленько прояснился. Правда во рту по-прежнему было дюже погано. Но это уже ничего. Это и перетерпеть можно.
Начал самодержавец российский покуривать тайком, ещё в Немецкой слободе на пару с тамошним начальником, швейцарцем Лефортом. Поначалу, это было и вовсе не курение, а так просто баловство малое.
Теперь же, когда царь изволил путешествовать в составе Великого Посольства,
