не ем рыбу, – попытался возразить Кеган, от волнения забывший, что в русском языке сказанное не всегда надо воспринимать дословно, но Филатов, не давая ему опомниться, усилил нажим:
– Тем более, что после успешного завершения сделки тебе дадут возможность подзаработать и на нефти!
– В этом ты прав, Александр! – оживился Кеган. – Камель мне так и сказал: вы станете моим личным другом, Рудольф, а друзьям я ни в чем не отказываю!
– И ты еще сомневаешься?
– Но это же незаконно! Фальшивые доллары подрывают мировую финансовую систему!
– А ты что, сам будешь эти доллары печатать и систему подрывать? Ты просто покупаешь в одном месте некое оборудование, потом продаешь в другом месте. И тебя совершенно не касается, для чего это оборудование будут использовать. Разве торговец оружием является соучастником убийства, совершенного из проданного им пистолета? А продавец автомобильных шин? По-твоему, на его руках кровь задавленных пешеходов?
Кеган пробормотал что-то невразумительное и стал с мрачным видом мерить шагами номер.
– Впрочем, – сказал Филатов, немного подумав, – никто тебя не заставляет принимать участие в этой, как ты говоришь, очень грязной истории.
– Но ты же сам предложил… – растерялся Кеган.
– Именно предложил! Хочешь– делай, не хочешь – не делай.
– А как же оборудование?
– Оборудование поставит кто-нибудь другой. На днях я возвращаюсь в Москву, вот там и поговорю.
Филатов нисколько не лукавил, говоря это. Да, вариант с Кеганом был самым простым – вот он, Кеган, вот он, Камель, оба в Багдаде, остается только договориться. Простым, но далеко не единственным. Надо было просто хорошенько подумать. А думать Филатову нравилось больше, чем спорить о морально-этическом аспекте изготовления фальшивых долларов.
– Не надо в Москву! – Уплывающая из рук прибыль придала Кегану решительности. – Я все сделаю сам!
Они прямо из номера позвонили по телефону, оставленному Камелем, и Кеган дал согласие на сделку. Филатов облегченно вздохнул – вроде все! Однако Кеган пока не собирался уходить, поскольку не был до конца уверен в правильности своего поступка и с удовольствием поговорил бы еще. Но Филатов сослался на срочные дела и проводил его до двери.
«Кто-то скажет, что я из личных интересов вовлек честного бизнесмена в преступную сделку, – подумал Филатов, запирая дверь. – А я отвечу, что он все решил сам, имея целью получить сверхвысокую прибыль, не доступную в легальном бизнесе. Меня при этом интересовало только спасение из застенков невинной девушки! Невинной? Это я, пожалуй, утверждать не возьмусь, а вот что невиновной – это точно!»
Глава 7
На следующий день утром возле номера Филатова снова появился мрачного вида охранник. Это могло означать только одно – Саддам пожелал увидеться еще раз. Но зачем? Этого Филатов понять не мог. Невольно возникли опасения, а не слишком ли рьяно он выступил в защиту Тинни?
