его боковой обломанный зуб, я уже его фиксы все наизусть изучил!
– Ну и как результат такого лечения?
– Чирьи остались только у атеистов, а все остальные могут теперь спокойно сидеть на заднице, и сопли пускать из носа, никого не опасаясь!
– Бог, короче, помог!
Неуверенно он говорил как-то, с подъёбочкой!
А про то, что поезд после наддал и скрылся в тоннеле – ни-ни!
«Шмелинский Уездный ГОК располагался на улице Булыжной в маленьком, да, в маленьком, низеньком, ушедшем в землю по самое небалуйся домике ярко-красного помидорного цвета, сделан он был как оказалось из цветного кирпича, и судя по состоянию постоянно хлопающей и визжащей в епетлях двери, без всякой ручки, но со следами всевозможных ног от низа до лица, -аааа, часто и с делом посещался всякой шелупонью и посетителями более или менее высокого ранга, как говорил один знакомый маразматик, специализировавшийся на местной истории!
– Диспозицию уяснил!
– Продолжаю!
– Не томи!
– Прямо посреди комнаты, насчитывавшей метра три квадратов, перегораживая и разделяя всё сущее, не две неравные части, стоял древний комод, вросший в землю и покрытый мхом и всякой непредставимой в приличном светском общстве блевотиной, в котором, не смейтесь раньше времени, господа, гнездились всякие уездные дела с тщательно выскребанными двуглавыми орлами. Слева от уважаемого шкафа стоял обыкновенный, ничем не удивительный ломберный стол с отломанным углом и вывороченной ножкой, как будто этот стол подвергся в иные времена долгому и извращённому насилию, а потом долго оставался в тени, отдав пальму первенства иным антрибутам общественного провинциального интерьера, что подчёркивалось и небрежно брошенной на него потёртой, изъеденной молью солдатской шинелью, а также невесть откуда взявшейся книгой «Капитал», отчасти портившей общую картину. Под книгой капитал лежала другая книга, амбарный гроссбух в зелёном преплёте с разводами.
И надо сказать вам, господа, что при общем прикольно-печальном виде, за столом всё же сидел
– Виду осложнения обстановкив регионах, я ввожу указ гносис о введении полного перзиденского правления в ущелье!
– Давно пора Фрич, давно! Все ждут с заутрени! Устали уж!
– Заусенцы! Да! Но это ещё не всё!
– А что, что ещё!
– Отменяю схой закн и ввожу вердинкт!
– Вермут?
– Вер-динкт!
– Может, пдождать, пока королевские сойки не прилетят? Фью! Фью!
– Нет! Ждать больше не будем! Нет сил! И так всё на волоске!
– И?
– Что и?
– И-и?
– Не обосрись, брат! Я подопру!
– И?
– Далее все п-по прядку! Тпру-у!
– И?
– Так вот! За столом сидел вечно хмурый, всё чем-то недовольный тип, всё время писавшей в гроссбузе вечным пером..
– И?
– И! Ахтунг!
