воспеванием того курса, что проводила страна Советов, Маяковский как бы лишний раз отделял себя от тех, кого он высмеивал в «Бане».
Между тем дальнейшие события показали, что оскорблённый пьесой Маяковского Агранов начал действовать – у «Бани» неожиданно возникли недруги.
Валентин Катаев (в «Траве забвения»):
«…вскоре на пути "Бани", к общему удивлению, появилось множество препятствий – нечто очень похожее на хорошо организованную травлю Маяковского по всем правилам искусства, начиная с псевдомарксистских статей одного из самых беспринципных рапповских критиков, кончая замалчиванием "Бани" в газетах и чудовищными требованиями Главреперткома, который почти каждый день устраивал обсуждение "Бани" в различных художественных советах, коллективах, на секциях, пленумах, президиумах, общих собраниях, и где заранее подготовленные ораторы от имени советской общественности и рабочего класса подвергали Маяковского обвинениям во всех смертных литературных грехах – чуть ли даже не в халтуре. Дело дошло до того, что на одном из обсуждений кто-то позволил себе обвинить Маяковского в великодержавном шовинизме и издевательстве над украинским народом и его языком.
Никогда ещё не видел я Маяковского таким растерянным, подавленным. Куда девалась его эстрадная хватка, его убийственный юмор, осанка полубога, поражающего своих врагов одного за другим неотразимыми остротами, рождающимися мгновенно.
Он, первый поэт революции, как бы в один миг был сведён со своего пьедестала и превращён в рядового, дюжинного, ничем не выдающегося литератора, "проталкивающего свою сомнительную пьеску на сцену".
Маяковский не хотел сдаваться и со всё убывающей энергией дрался за свою драму в шести действиях…»
В том, кто устроил эту «хорошо организованную травлю Маяковского», вряд ли стоит сомневаться. Ведь дать команду газетам, чтобы они «замалчивали» пьесу, подтолкнуть Главрепертком на устройство каждодневных «обсуждений» и запустить в центральных газетах выпуск «псевдомарксистских статей» могло лишь всемогущее и вездесущее ОГПУ. Якову Агранову даже особых усилий не нужно было тратить для того, чтобы организовать эту травлю – ему стоило лишь сказать несколько слов, тех самых, которые Маяковский вложил в уста одного из героев «Бани»:
«Иван Иванович
Товарищ Моментальников, надо открыть широкую кампанию.
Моментальников
Эчеленца, прикажите!
Аппетит наш невелик.
Только слово, слово нам скажите, —
изругаем в тот же миг».
2 октября Лили Брик записала в дневнике:
«Вечером приходили из Худ. театра разговаривать о пьесе».
Но дальше разговоров дело не пошло, пьесу Маяковскому не заказали. «Организаторы травли» и здесь явно хорошо потрудились.
Парижские события
2 октября в столицу Франции прибыл Борис Ройзенман.
Борис Бажанов:
«Ройзенман приехал в Париж, вошёл в посольство, показал свой мандат чекистам, которые под
