услугу, понимал Гришка, ему придется расплачиваться с Басовым всю оставшуюся жизнь. А сколько ее осталось, жизни-то – уж это зависит от самого Ляпикова, его умения конспирироваться. Чуть заподозрит братва, что стучит Гришан оперу, и его обглоданный крысами труп найдут этак через полгодика в помойных закоулках того же рынка.
К Ляпикову рыночная братва относилась хорошо, по-свойски. Шутка ли, четыре «ходки» парнишка отмотал, и какие ходки! Брал-то лихо, не по мелочи, и вором был традиционным, старой закваски. Закон понимал. А что жизнь на рынок загнала – так это не его одного, все кругом меняется, крутиться надо… И друг за дружку держаться.
Карлсон, конечно же, не заявлялся в контору рынка к директору и не говорил с ним в том же уничтожающем тоне, что с антикваром Безлепкиным, мол, пристрой моего человечка на время перекантоваться. Потому что тогда бы Гришкино пребывание на этом свете сократилось до считанных дней.
Нет, просто к директору рынка заглянул крупный воровской авторитет, старый должник подполковника Басова, и в разговоре, между прочим, помянул Гришана добрым словом. В общем, как обычно: зайдет к тебе братанок, а уж ты сам решай, куда его и что.
И Ляпиков покрикивал на водителей автофургонов и «газелей», записывал номера, совал мятые купюры в свой карман и шел дальше, матеря на чем свет стоит бабу с тележкой картошки…
Карлсон не тревожил Гришана месяца два, а тут вдруг дал ориентировку – пошерсти, мол, Григорий, насчет иконы Ильи Пророка, старинной, в серебре, с красными камушками и бирюзой. Размер сообщил да как выглядит. В общем, паленая вещичка, то-бишь ворованная.
Сидя вечером в кафе на рынке, где после дневных трудов собралась многоголосая и разноязыкая кодла, Ляпиков, хряпнув водочки под шашлычок, подмигнул толстобокой Натахе, что стояла за прилавком, и весело начал свои обычные подколки, которые с удовольствием слушала вся шатия-братия:
– Что ж это ты, Натах, у себя в углу Талькова расхристанного повесила?
– А тебе он что, не нравится? – лениво отозвалась бабенка.
– При чем тут нравится – не нравится… Просто раньше в кабаках иконы были, чтоб православному человеку перед тем, как вмазать, удобно было помолиться. Я вот, мужики, – понизил голос Гришан, – не поверите, как, бывало, в чью квартиру захожу – так первым делом в красный угол смотрю, где иконы. Перекрещусь, помолюсь, мол, Господи, помоги квартирку обчистить, и чтоб менты не замели!
Братки, сидевшие за столиком, дружно загоготали.
– А иной раз, – продолжал Ляпиков, – и про деньги забудешь – такая досочка в углу висит, что никакое золото не нужно. Я ж в иконах даже разбираться научился, да еще на зоне один специалист сидел, поднатаскал, как фуфло от вещи отличать…
– Настоящих икон сейчас на Москве мало осталось, – вступил в разговор фиксатый вор по кличке Нечай. – Это в глубинку ехать надо, раз ты теперь специалист. Недавно, правда, гуляла одна дощечка знатная…
Больше Гришка не говорил ничего, разговор вели другие – на тот случай, чтоб потом нельзя
