в его честь хвалебные песни. Сам Луис больше всего на свете хотел сейчас завалиться спать, поскольку давала о себе знать усталость после вчерашних боев вкупе с ночной тренировкой на мешке с песком…
– Не называй меня больше Луисом, – потребовал Сото-Ураган у Лоренцо во время обратного пути в Барселону. – Я не желаю больше носить это чужое имя. И остальным скажи, чтобы не называли.
– Вот те раз! – Изумленный Лоренцо едва не выпал из дилижанса. – Да, приятель, похоже, капитально тебе в Гвадалахаре мозги стрясли! И как же теперь прикажете вашу святость величать?
– Называй меня Сото, – устало проговорил ученик. – Просто Сото. Не слишком тяжело запомнить.
– Ладно, как пожелаешь… Сото. Мне, в общем-то, без разницы – твое право, – пожал плечами Лоренцо и еле слышно добавил: – Кажется, и впрямь крепко парню досталось… Ну ничего, через недельку оклемается. С кем не бывает…
– Вызывали, ваша честь? – осведомился Карлос, представ пред очами магистра Жерара. Матадор сразу заметил, что очи эти были сегодня чересчур суровы. О причинах плохого настроения Божественного Судьи-Экзекутора Карлос не догадывался – дела шли отлично, все подозреваемые в заговоре с целью убийства казначея были схвачены, и дознание завершилось еще вчера.
– Вызывал, брат Карлос. – Недружелюбный тон Жерара соответствовал его колючему взгляду. Сесть Матадору он тоже не предложил, из чего следовало, что суровость магистра вызвана не хандрой или чрезмерно жаркой погодой. Гонсалес волей-неволей насторожился, и от блаженного умиротворения, в котором он пребывал с самого утра, не осталось и следа.
Жерар словно нарочно испытывал терпение Карлоса: молчал, кряхтел и сосредоточенно перекладывал на столе бумаги.
– Какие-нибудь неприятности, ваша честь? – принимая уставную стойку, поинтересовался Охотник, недовольный тем, что ответы из Жерара приходилось вытягивать словно клещами – любимым дознавательным инструментом магистра.
– А вы как думаете?
Матадор начинал медленно закипать: он ненавидел подобные игры в молчанку. Если командир Пятого отряда в чем-то виноват – будь добр, объясни причину и не устраивай тут демонстрацию своих обид, словно жеманная сеньорита! Гонсалес заскрипел зубами, но в лице не изменился: дескать, хотите лицезреть мое волнение, ваша честь? Не дождетесь!
Видимо, Жерар тоже понял, что у него недостаточно авторитета, дабы подавить Матадора психологически, поскольку вскоре прекратил кряхтеть и оставил бумаги в покое. Магистр вальяжно откинулся в кресле и, совершив протяжный мрачный выдох, скрестил пальцы на животе.
– Даже не знаю, брат Карлос, как и назвать ту ситуацию, в которой все мы очутились благодаря вашим скоропалительным выводам, – изрек он с подчеркнутым сожалением. – Я доверился вашим советам, но это привело к тому, что я предстал перед местными коллегами, мягко говоря, в неблаговидном
