обратился к Либину:
– Ну що… Подывысь на малого. Зробы що трэба. И щоб я тэбэ не бачив. Тэбэ шукаты будуть. А мэни горэ.
Я закричал по-еврейски:
– Рувимчик! Я тут! Иди сюда! Скорей!
Дернулся всем телом от собственного крика. Боль пронзила меня всего с головы до, как я в самой глубине души надеялся, имеющихся пока ног.
Поздним вечером при свете каганца я узнал непоправимую правду о последних событиях в Остре.
В результате бандитского нашествия подверглись бесчеловечному нападению мой дед и моя мать.
Рувим в тот момент находился в нашем доме, так как был вызван приводить к жизни деда и маму, которые почти сошли с ума от моего отсутствия в тревожные часы. Струковцы требовали, чтоб Рувим немедленно пошел с ними к раненым. Рувим уточнил, или не истекают раненые кровью, какие у них произошли повреждения. И сделал вывод, что сможет явиться хоть через полчаса, хоть через час, когда старик и женщина немного очнутся от успокоительного укола, который он произвел.
Один из тех, кто пришел за Рувимом, рубанул своей шаблюкой по очереди деда и маму с утверждением, что нечего тут рассиживаться.
Рувима взяли и потащили.
Я это все послушал. И спросил только, на месте моя нога или уже нет. Рувим ответил утвердительно и поинтересовался, или я все понял из его достоверного рассказа.
Я сумел кивнуть и вслух подтвердить собственное понимание первыми попавшимися словами:
– А вдруг они очнулись?
Лицо Рувима стало белым.
Он положил мне свою ладонь на глаза и приказал:
– Спи! Шлафен!
На момент моего пробуждения в хате происходило совещание среди Мусия и Рувима.
Мусий считал, что нам надо топать до дому, а Рувим утверждал, что не надо.
Мусий ставил вопрос ребром – за какие бублики мы тут у него будем ошиваться?
Рувим пропускал вопрос мимо ушей и мусолил свое.
В конце концов в качестве отдачи за проживание Рувим предложил свой докторский саквояж из толстой свиной кожи с блестящими застежками и в придачу штаны, пиджак и ботинки.
Мусий выразил согласие на неделю. Рувим начал его стыдить – за такую плату можно было б и две. Мусий подумал и согласился.
Рувим заметил, что я не сплю, и сказал:
– Рана твоя большая, но поверхностная. То есть больше гевалту, чем дела. Через неделю будешь прыгать на обе ноги. Скажи спасибо дядьке Мусию! Он нас берет к себе на постой, пока ты очухаешься.
Я возразил:
– Раз я буду скакать через неделю, так зачем же ты ему все с себя отдаешь, вроде за две? Одежду ни за что не отдавай! Ну хоть ботинки не отдавай! Где теперь ботинки возьмешь?
Рувим встал из-за стола и провозгласил:
– Скакать ты будешь через семь дней. А вторые семь дней я взял на всякий случай. Ну, если честно, так для себя – лично. Как для человека.
