на манер лупы. Стекла их вмиг запотели.
– Это и не капуста. Это Мартынов только что натряс.
Голос у Мартынова сделался чуть визгливым.
– Вася! Ты зачем этого… Нефедова по соседям опять отправил?
Зайцев глянул на Крачкина, как бы ища поддержки. Но тот хлебал суп, будто разговор его не касался.
– Сядь, Мартынов, не ори на всю столовку.
Но Мартынов хлопнул ладонью по столу.
– Мартын, выдохни. Сядь, – мирно сказал Крачкин.
Мартынов скроил недовольную мину, но сел. Потом встал. Пошел за своей порцией супа.
– Однако, – только и сказал Зайцев.
– Это еще что за явление было? – проворчал Самойлов.
– Конкуренции боится, – ответствовал Крачкин. – Со стороны длинноногих юных кадров.
Нефедов в самом деле бегал дни напролет. Поручения от Зайцева, от Крачкина, от Самойлова так и сыпались. Новичок не роптал и недовольства не выказывал.
– Во времена императора Николая Первого, говорят, был приказ солдатам иметь вид лихой и придурковатый, чтобы своим разумением не смущать начальство, – возвестил Крачкин, придвигая к себе второе: жидковатое пюре с сероватой сосиской в лужице коричневого соуса. – Наш новый друг в этом явно преуспел. Похвально.
– Между прочим, не надо ржать, – возразил Самойлов. – Если бы не Нефедов, мы бы сейчас сами бегали, как савраска без узды. В связи с чем предложение.
Мартынов вернулся с дымящимся подносом.
– Мартын, слышал?
Лицо у того по-прежнему было угрюмым.
– Что еще?
Ответил веселый Самойлов:
– Если вечером никакой срочный вызов не нарисуется, предлагаю всем вместе цивилизованно выпить пива. Есть одно заведение новое, я разведал. Кто за, товарищи?
И поставив локоть на стол, раскрыл квадратную ладонь. Другой рукой он держал стакан с тепловатым сладким чаем. Крачкин кивнул.
– Пусть, – буркнул Мартынов.
– А ты, Вася?
– Не могу.
– Да ладно.
– В театр иду.
– Шутка сезона!
– Куда?
– Чего? Просвещаться надо. Вы, товарищи, между прочим, советские комсомольцы, а не шантрапа какая-нибудь.
– Я – нет, – вставил Крачкин.
– Мы пример должны подавать, – не сдавался Зайцев. – Вот ты, Самойлов, когда балет в последний раз видел?
– Балет? – удивился Самойлов.
Крачкин засмеялся.
– Не скалься. Ишь, заколыхался, – добродушно оборвал Зайцев.
– Вася, – наставительно воздел папиросу Крачкин. – Помни: глянул – и в сторону.
– Да пошел ты!
– Это чего? Он о чем? – засуетился Самойлов.
– Ты, Крачкин… Я на твоем месте больше интересовался бы современным советским искусством. Чтоб от жизни
