Тут что написано? Пани! Софья! Пан, Карамболь, это когда есть яйца! У пани яиц не бывает, а если и бывает, то это не пани, а пан! Но об этом обязательно сообщат – «пан»!
– У нас, на Черниговщине, – сообщил другой бандит, – мерило другое. У нас как в Польше – у кого больше, тот и пан.
Разошлись.
Но через пять минут вынуждены были собраться снова, уже по свисту с северной стороны. Корсак с Червонцем прибыли первыми, и Слава, прочитав на надгробии склепа длинную надпись, снова вздохнул и опять посмотрел на луну.
– Вот, – сказал очередной поисковик, – пан Стефановский.
– Верно, – радостно выдохнул Червонец, но через секунду взорвался, грозя поднять на ноги все кладбище:
– Баран! Идиота кусок! Тебе что, лень до конца прочитать?! «Пан Стефановский… похоронил здесь свою жену… Марию-Анну»!..
Разошлись.
И более не собирались до шести часов. Туман стал путать искателям все карты, как вдруг не кто-то, а сам Червонец, указывая на почти потонувший в мутном одеяле тумана склеп, прошептал:
– Вот она… Надеюсь, Тадеуш Домбровский не имел привычки шутить в трудный час…
Звать никого, понятное дело, Червонец не стал. После того как под стволом «ППШ» хрустнул проржавевший замок (сбивать прикладом не стал – зачем лишние звуки?) и вход в склеп стал доступен, стало ясно, что Святой в трудные для него минуты шутить не любил…
Несколько десятков свернутых в трубочку и упакованных в тубусы картин… Развернув несколько из них, Слава почувствовал приступы непонятной тоски по прошлому. Когда-то давно, а быть может, и совсем недавно – не исключено, что от усталости разведчику стали досаждать приступы дежавю, – он видел эти картины или слышал о них…
…Нимфа, похищаемая кентавром… Сатир, играющий на арфе под ногами Немезиды… Апостол Иоанн, склонившийся над Писанием с задумчивым лицом…
Тряхнув головой, Слава стал осматривать остальное, что с дрожью в руках перебирали Червонец и его подельники.
Золотые и серебряные браслеты времен Возрождения… Перстни с неограненными сапфирами, алмазами, изумрудами… Ожерелья, колье, диадемы со множеством бриллиантовых вкраплений… Золотые чаши, высокие серебряные кубки с портретами Фридриха и Бисмарка…
Дрезденская галерея!
Дежа-вю больше нет. Память работает исправно, как куранты на Спасской башне Кремля! Сейчас, рассмотрев как следует бесценные сокровища Святого, замурованные им в склепе заброшенного кладбища, Ярослав Корсак мог с уверенностью сказать, что список этих экспонатов, бывших ранее достоянием крупнейшего в Европе музея, раритетов, которые сейчас трогали обагренными кровью руками бандиты Тадеуша Домбровского, он читал, находясь с миссией внешней разведки в Дрезденской галерее!
Это о них говорил в свой предсмертный час майор, командир комендантской роты, не выдержавший испытания тела и духа! Майор назвал только имя генерала Пускарева.
