поглощал ее контуры. Но даже сквозь одежду и походку проглядывалась ее незаурядная красота. Он окликнул ее по имени. Но она не остановилась. Ее уже не было видно, и он побежал в ее сторону, крича: Мария!
Когда он догнал ее, она стояла к нему лицом.
– Ты не хочешь узнать, как меня звать?
В ответ она ударила его в третий раз по щеке и исчезла в тумане. Обескураженный, он спустился к воде и умылся. Губа от ее укуса кровоточила. Сорвав пару лепестков с цветов, он приложил их к ране. В голове стали кружиться какие-то сумбурные, непонятные строчки:
Куда она ушла?
– В туман.
Куда она ушла?
– В обман.
Губам, небрежно обведенным,
Словам, всегда незавершенным,
К чему стенания Христа!
Ей не понять: она греховна,
Рожденная под знаком Овна,
Растраченная до любви…
Какие плечи!
Без причины улыбка девочки невинной.
И ложь без смысла – совершенство.
Она была чужой невестой!
И навсегда: неужто было?
Лишь одного она простила,
Того, кто первым в ее тело
Амура жезл вонзил, —
Хотелось
Разорванною быть,
С восторгом:
Еще! Сильней! Больнее! Долго!
Но не бывает вечной страсти.
Забыто первое причастье.
И так проходят луны, луны,
И каждый шаг ее безумен.
И как же трудно жить красивой,
Недавней девочке игривой!
А дождь так тягостен,
Где солнце?
Расплата будет после, после…
И не расходится туман,
И не кончается обман.
«О каком Христе идет речь? Слово „христос“ означает „помазанный“, то есть благословленный с помощью окропления елеем на царствование. Откуда пришло в голову это слово, сейчас, здесь? Впрочем, мало ли что приходит в поэтическую голову» – этот ответ его устраивал.
Утренний туман быстро рассеивался. Вдалеке появились всадники. Это были Марцелл и Луций, искавшие его. Встретив их, Пилат был несказанно рад:
– Слава богу, что вы живы, друзья!
– То же самое мы можем сказать и тебе! – сказал Марцелл. – А почему, собственно, мы не должны быть живы? Исчез же ты.
– А разве к вам ночью никто не заходил? – с удивлением спросил Пилат?
– Вообще – то заходила одна красавица и спрашивала Луция, но я сказал ей, что он евреек не принимает! – пошутил Марцелл.
– Но я серьезно спрашиваю, Марцелл! – сказал Пилат. – Дело в том, что когда я вечером вышел во двор, то в дом вошли какие-то подозрительные лица и вскоре поспешно вышли. Вот я и подумал, что они пришли по ваши души.
– Да! – ответил Луций. – заглядывал один тип в нашу комнату, но увидев меня сидящим
