и знает наперед, что и когда делать. Опираясь на ум и сильный характер своего младшего, он пытается восстановить пошатнувшийся авторитет дома Фудзивара. «Благодаря этому мальчику род Фудзивара расцветет как во времена Митинаги и Ёримити», любил повторять Тададзанэ. И он тысячу раз прав. Таланты Ёринаги нужны не только Фудзивара, но и стране, особенно в столь неспокойное время.
– Знаем мы и про эти таланты и кому они нужны. Кому без них и жизнь не в радость. Не будь у Ёринаги такого обожателя, давно бы сидел с обритой головой в какой-нибудь обители в самой глуши.
Когда Тадамити провели в приемные покои Бифукумонъин, он нижайше попросил поговорить с ней один на один. Проводив взглядом удалившуюся даму, игравшую роль посредника, Тадамити начал. «Ваше величество, я, как и вся страна, скорблю о безвременной кончине молодого императора. Потеря его поистине невосполнима. Император не отличался крепким здоровьем, однако его добродетели и ваши постоянные молитвы должны были уберечь его от всех болезней. В этом нет никаких сомнений». Бифукумонъин насторожилась. «Что вы имеете в виду, канцлер?», прямо спросила она Тадамити. Тот после многозначительного молчания высказал затаенную мысль: «Только проклятие человека, который питал глубокую ненависть к вашему сыну, могло преодолеть оградительные молитвы, возносившиеся много дней подряд во всех уважаемых и почитаемых монастырях и храмах. Кто был способен на это преступление в порыве неудовлетворенного честолюбия? Без всякого сомнения – экс-император Сутоку! Позволю вам напомнить о событиях в храме Хиротося, когда ваша жизнь оказалась под угрозой. И благодаря кому? Теперь же, думается, Сутоку подговорил министра Ёринагу организовать обряд в святилище на горе Атаго. Тот только и ждал этого. Министр готов на все, лишь бы увидеть на яшмовом троне принца Сигэхито. Обряд наверняка проводился в строжайшей тайне, явных улик злодеяния не найти, однако и долг верного вассала и нынешняя должность просто обязывают меня ходатайствовать перед вами о тщательном расследовании в святилище. Порядки там весьма строгие и без высочайшего одобрения сделать это будет невозможно».
Бифукумонъин и не заметила, как Тадамити вежливо откланялся. Она пыталась разобраться в услышанном, но мысли разбегались в разные стороны, словно боясь слиться в страшный и невероятный вывод. Сначала ей показалось, что Тадамити пытается, и очень ловко, возвести напраслину на младшего брата. Для нее давно не являлось секретом, что канцлер благоволит к принцу Масахито, четвертому сыну императора-инока. Хотя, без содействия Сутоку вряд ли бы перед злоумышленниками, кто бы ими не были, растворились врата святилища…
Сомнения Бифукумонъин переросли в ярость, когда она вспомнила случайно услышанный обрывок фразы одной из своих фрейлин, оказавшейся, кстати, женой Синдзэя. «Как они могли?!», вспыхнула императрица и направилась прямо в покои императора-инока. Уговаривать супруга
