в некотором напряжении, словно опасаясь, что кандидатура такого шалопая, как Масахито, встретит категорическое неприятие придворных сановников и самого императора-инока. Блаженная улыбка Тобы говорила совсем о другом. Его полностью устраивало предложение Синдзэя: Масахито, конечно, не ребенок, но ведет себя по-ребячески и сделает все, лишь бы не перечить отцу. Так решился вопрос о взошествии на престо принца Масахито под именем Госиракава.
И, наконец, в третьих, Фудзивара Тадамити, способный на все в своем неуемном желании
вернуть главенство в северном доме Фудзивара. Он открыто обвинил младшего брата Ёринагу в попытке устранить с престола императора Коноэ. И об этом экс-император Сутоку знал наверняка. Догадывался он и о том, что путем смены императора Тадамити стремился потеснить Ёринагу и отобрать у него обширные земли дома Фудзивара. После рождения сыновей, Мотодзанэ и Мотофусы, Тадамити буквально осатанел в желании обеспечить им беззаботное и сытное будущее. Он так и крутился вокруг Бифукомонъин, пытаясь вовлечь ее в свои козни. Черня брата, Тадамити бросал тень и на Сутоку и на Сигэхито.
Воцарение Госиракавы лишало Сутоку всяких надежд сделать императором своего сына, а значит и на собственное экс-императорское правление. Император-инок во второй раз отвернулся от прямого наследника. «Это все она, Бифукумонъин», не успокаивался Сутоку. «Сначала пеклась о сыночке, а теперь души не чает в принце Морихито. Спит и видит, как он восходит на престол вместо Госиракавы. А я ей только мешаю. Наверняка, именно она сумела убедить Тобу послушаться совета Синдзэя и его дружков отодвинуть в сторону моего сына. Как несправедлив этот мир?!».
Сосуществование неавторитетного императора и экс-императора, сын которого имел все права на императорство, становилось опасным. Тем более появились люди, лишившиеся доминирующего положения после воцарения Госиракавы. К таковым в первую очередь относились Тададзанэ и Ёринага из дома регентов и канцлеров. Последние десять с лишним лет Сутоку жил в затворничестве. Окруженный немногочисленными приближенными он с завидным рвением предавался религиозным обрядам, чтению священных книг и стихам. Единственным человеком, которому Сутоку искренне доверял, являлся Ёринага. Министр всячески поддерживал дух экс-императора, хотя его собственное положение иначе как опалой и назвать было нельзя. Его лишили должности найрана и запретили появляться в покоях императорского дворца, поэтому для Ёринаги экс-император оставался последним козырем в игре, на кону которой стояла сама жизнь министра. Приближалось время решительных действий.
Ёринага неоднократно давал понять Сутоку, что справедливость в нынешних условиях можно восстановить только силой. Сутоку колебался. Раньше ему явно претила сама мысль о подобном развитии событий, но теперь где-то в укромном уголке души он уже допускал
