трон старшей линии императорской семьи.
Услышанное пришлось по сердцу экс-императору. Но что-то его останавливало. Он колебался. Требовался толчок, который вынудит его натуру, воспитанную в атмосфере изнеженной и утонченной хэйанской культуры, решиться на варварский способ восстановления попранной справедливости. Понимая это, Ёринага как-бы невзначай советует экс-императору навестить больного отца…
Император-инок не отличался крепким здоровьем. Кстати, императоры и сановники в эпоху Хэйан здравствовали не очень долго. Бывали, разумеется, и исключения, но средняя продолжительность жизни женщин составляла 27 лет, а мужчин – 32 года. От туберкулеза легких умирало 54%, бери-бери – 20%, кожных заболеваний – 10% тогдашних аристократов. Распространению инфекционных заболеваний способствовало и то, что, как это ни странно, аристократы в отличие от простолюдинов ванну, в общем, не принимали. Даже императору ежевечерне готовилась лишь поясная ванна, а все тело и голову регулярно мыть было не принято. Поэтому широкое использование всевозможных благовоний носило не только и не столько эстетический, а практический характер: неприятный запах грязного тела для аристократа являлся недопустимым.
Когда Тобе перевалило за пятьдесят, он тяжело болел каждый год. 1 июня 1156 г. состояние императора-инока резко ухудшается, у него начинают опухать живот, руки и ноги…
К Приюту отшельника медленно подъехала скромно украшенная карета. Погонщик дернул вожжи, и вол послушно остановился прямо напротив главных ворот дворца. Плетеные шторки на окне скрывали озабоченное лицо экс-императора Сутоку, который приехал попрощаться с тяжело больным отцом. Хотя это был только предлог. На самом деле он хотел сделать последнюю попытку призвать императора-инока, хотя бы на смертном ложе, восстановить справедливость и подписать указ о взошествии на престол Сигэхито. Вряд ли император-инок захочет уносить с собой в потусторонний мир грех невыполненного обещания. Главное сейчас – попасть во внутренние покои. Сутоку прекрасно осознавал, что эта встреча крайне нежелательна для его противников, которые сделают все, чтобы она не состоялась. «Но кто осмелится воспротивиться прощанию в этом мире отца со старшим сыном?», успокаивал сам себя экс-император.
Он уже довольно долго сидел в карете, но ворота не открывались. Взаимные оскорбления и упреки, которыми осыпали друг друга слуги экс-императора и самураи охраны дворца, грозили перерости в нешуточную драку. «А если подпишет», ухмыльнулся словно в забытье Сутоку. «Ведь недаром же говорят, что приказ государя подобен поту – однажды пролившись, вспять не течет. Я и не позволю тогда этого». Тут доносившиеся от ворот дворца крики вернули экс-императора к реальности. «Как все это некстати», пробурчал он, вылез из кареты и направился к воротам. «Ты знаешь, кто перед тобой?», спросил он начальника охраны. «Да, государь», почтительно ответил тот, склонив голову. «Так почему же ты»,
