сам того не подозревая, заманил Дариуса и его людей на бойню. Снова и снова в голове он слышал вопли людей, дравшихся за свою жизнь и пытавшихся спастись, и их эхо отдавалось у него в мозгу и не давало ни секунды покоя.
Годфри зажал уши ладонями в попытке заглушить стоны Акорта и Фултона, которых мучила боль от побоев и от ночи, проведённой на жёстком каменном полу.
Годфри поднял голову, весившую, казалось, тысячу фунтов, привстал и осмотрел своё окружение – тесную тюремную камеру, где были только он, его друзья и несколько незнакомцев. Он обрёл небольшое утешение в том, что, судя по мрачному виду камеры, смерть, а значит и избавление от мук, ждёт их совсем скоро. Эта тюрьма отличалась по виду от предыдущей, и больше была похожа на место временного содержания приговорённых к казни.
Вдалеке послышался крик заключённого, которого тащили прочь по коридору, и Годфри сообразил, что они и впрямь находятся в загоне для смертников. Он раньше слышал о казнях в Волусии и знал, что с первыми лучами солнца его и остальных выведут на спортивную арену, где добропорядочные граждане смогут насладиться тем, как их разорвут на клочки разифы, прежде чем начнутся настоящие гладиаторские бои. Вот почему их оставили в живых так надолго. Теперь всё встало на свои места.
Годфри кое-как поднялся на четвереньки и стал по очереди толкать своих друзей, пытаясь разбудить их. У него кружилась голова и болел каждый дюйм тела, покрытого синяками и шишками, и было больно шевелиться. Последним, что он помнил, было как солдаты сбили его с ног, он потерял сознание, и после этого они, вероятно, избили его ногами. Финианцы, эти трусливые предатели, не стали бы сами пачкать руки.
Годфри сжимал виски руками, удивляясь тому, как сильно может болеть голова даже без выпивки. Он покачиваясь встал, стараясь унять дрожь в коленках, и оглянулся по сторонам. За решёткой тёмной камеры, спиной к узникам и не обращая на них особого внимания, стоял единственный караульный. Но железные прутья решётки были толстыми, а замок на двери – надёжным, и Годфри понимал, что в этот раз сбежать не удастся. Теперь они дождутся тут смерти.
Рядом с ним на ноги медленно поднялись Акорт, Фултон, Арио и Мерек, и тоже оценили обстановку. В их глазах он заметил недоумение и страх, а затем, когда к ним стала возвращаться память, ещё и сожаление.
"Они все погибли?" – спросил Арио, глядя на Годфри.
У Годфри скрутило живот от боли. Он кивнул.
"Это наша вина", – сказал Мерек. "Мы их подвели".
"Именно так", – ответил Годфри надломленным голосом.
"Я говорил тебе не доверять финианцам", – сказал Акорт.
"Вопрос не в том, кто виноват, – вмешался Арио, – а в том, что мы с этим будем делать. Мы смиримся с тем, что все наши братья и сёстры полегли напрасно? Или отомстим?"
Годфри увидел, что юный Арио говорит серьёзно, и поразился его стальному характеру и решимости, которую он сохранял даже в плену, накануне смерти.
"Отомстим?" –
