мужики, и они считали деньги.
Мужики считали деньги, и у них из рук ветром вырвало тридцатку (а тогда еще тридцатки были – тридцатирублевые). Такая вырвалась и полетела. Я сразу выскочил вперед: «Дяденька, дяденька, у Вас, мол, деньги полетели, а он этот момент даже не заметил. И он увидел только, когда я закричал ему, побежал, схватил эту тридцатку и ему подал. Он, значит, взял ее, поблагодарил и пошел. А мы – школьники – дальше пошли. И помню, как они на меня тогда набросились: «Зачем ты ему отдал эти деньги! Мы бы что-нибудь бы купили на них, или еще что-то такое». Я говорю: «Да что там тридцать рублей!» (ну, в те времена на тридцать рублей все равно что-то можно было мороженое или еще что-то купить). Ну, короче говоря, вот этот момент я помню. Как они – ни те, ни другие не среагировали и, видите ли, один я только такой образовался. А мне в голову не пришло, что можно утаить, что эти деньги можно было не отдавать, что это использовать самому, что вот в своем кругу что-то купить. А просто так вышло спонтанно уже, по привычке. А после дальше там уже, где эти, я же был такой – не агрессивный, не как другие. Я себя считал более-менее таким спокойным, свободным ребенком.
Глава 31. Катание на коньках
«Папа, помнишь, ты рассказывал в детстве, как ты провалился, чуть не захлебнулся – на тебя куча навалилась?»
А! Это. Это мы зимой, когда первый год жили там – на Декабристов. Уже за зиму на второй половине нашей улицы начали строить дома, и там уже народ вселялся, и уже детей стало больше, и народ уже как-то общался между собой. Когда мы бегали, катались, я поскользнулся, как-то упал – не помню, каким образом – на меня следующий сверху навалился, после еще один… куча мала образовалась. И в этот момент я почувствовал, что лед подо мной затрещал. Я увидел, как перед глазами лед лопнул, и я вниз просел, а вода хлынула мне в лицо, прямо в лицо хлынула, потому что я внизу был, на льду лежал, а на мне куча людей. После те люди стали соскакивать, вылезать, а я так с головой и провалился под воду. Затем вылез оттуда на берег – на лед. Залезал, а лед обламывался. А я, значит, так: «ы, ы, ы» – и сказать ничего не могу, а просто так вот: «ы, ы, ы». Реже, реже так. На лед выбирался. После вылез на лед, и с меня все текло, весь был подо льдом. Я тут же побежал домой – тут же был дом рядом у меня. Около дома я провалился. Побежал тут же домой. Прибежал, с себя все это скинул – тут же, буквально минутное дело – разделся догола, новую одежду на себя одел и тут же выхожу и дальше уже. Парни все такие сохранились – они же сверху на меня заскочили, они не провалились. Не мокрые – все сухие. Все нормально. Но там, где мы провалились, там, конечно, уже не пройти. А вокруг-то можно было кататься! И мы дальше продолжили кататься. И я тоже.
«На коньках, что ли?» На коньках.
«А я думал вы просто ходили. Вы на коньках катались?»
Коньки уже были.
«Ну, ничего себе. На валенки одевали?»
На валенки. Обычные снегурки на валенки одевали.
«Прикручивали?»
Прикручивали. Нет, просто так вот: валенок всунешь туда, вязка такая. И эту вязку палочкой
